За его приближением я наблюдал, в ожидании чуть склонив голову. Мне было по-настоящему интересно, зачем изгнанный из клана повелитель воздушной стихии так долго ждал меня, и что ему вообще сейчас нужно. Подойдя близко, Аверьянов остановился и сжимая-разжимая кулаки уставился на меня горящим ненавистью взглядом. Прошло несколько мгновений, а он все еще молчал, продолжая поедать меня глазами.

— Чего хотел-то? — небрежно поинтересовался я, нарушая надрыв момента. Аверьянов от моего вопроса вздрогнул, а лицо его перекосило гримасой.

— Ты смеешь спрашивать, что я хотел? — прошипел он. — Ты разрушил мою жизнь!

А, ну да. Его же забрал Мустафа и повязал на передаче веществ, а сейчас бывший одаренный стал послушной собачкой на поводке конторы. Печальная история, но почему-то я ему совсем не сочувствую.

— Брось, я только последний гвоздь вбил, остальное ты сам, — покачал я головой, категорически не признавая обвинения. — Ты же не ругаешь молоток, когда себе по пальцу попадаешь…

Хм. Судя по всему, ругает. Причем не дежурно — как это многие делают, просто чтобы пар сбросить, а будучи абсолютно уверенным именно в виновности молотка. Тяжелый случай.

Возникла тягучая пауза, во время которой Аверьянов демонстративно и угрожающе сопел, а я думал о том, что совершил ошибку, не уничтожив, или даже не прибив его насовсем. Оглянувшись по сторонам, я посмотрел, что рядом никого нет, и жестом поманил Аверьянова поближе. Когда он подошел почти вплотную, я доверительно ему сообщил на ухо:

— Дружище, да мне насрать и на тебя, и на твою жизнь. Так хотел-то чего?

— Верни мне перстень! — отшатнувшись, свистящим шепотом произнес побагровевший Аверьянов.

Блин, перстень же его еще у меня, я и забыл совсем!

Отойдя на шаг, я оценивающе глянул на Аверьянова. Он смотрел на меня с такой нескрываемой ненавистью, что ясно — будь у него возможность, прикончил бы меня прямо сейчас. Да, дела. Глупый и лишенный воображения человек — часто самый опасный противник. Действия профессионалов с холодным сердцем можно хотя бы предсказать, а такие товарищи опасны именно своей непредсказуемостью.

— Сегодня у меня много дел. Завтра, в двадцать три ноль-ноль.

— Мне надо сегодня!

— Тебе еще раз сказать, как мне важны твои желания? — поинтересовался я, и смахивающим жестом попрощался с ним: — Давай, до свидания.

Пусть завтра приходит. Он так ничего и не понял из произошедшего. И сейчас в нем столько ненависти, что его легко могут зарядить как брандер и направить в мою сторону. Так что вдруг завтра в одиннадцать будет заварушка какая-нибудь, и… Нет человека, нет проблемы, как провозглашают гуманисты. Я правда сам не гуманист — мне для убийства ближнего хотя бы формальный повод нужен.