— Род Юсуповых-Штейнберг, искусственно созданный как яблоко раздора между Юсуповыми и Разумовскими, должен был и так почить в ближайшие несколько лет. Мое появление послужило лишь катализатором, ускоряя события…

Анастасия слушала молча. Она уже отошла от вспышки злости, вызванной моим откровенным комментарием, и сейчас чувствовала по моим эмоциям, что целенаправленно оскорбить ее и тем более насмехаться я не собирался.

— …Даже мне, появившемуся из медвежьего угла, ясно что в ближайшее время в регионе возможен конфликт национальных кланов и метрополии. И что-то мне подсказывает, что именно твой род выбран в качестве триггера. Вернее, не род, а богатые активы, которые должны послужить причиной конфликта влиятельны кланов здесь, на Юге России.

Княжна сохраняла молчание. Не соглашалась, но и не опровергала. Продолжала внимательно смотреть на меня, но ментальные щиты не ставила, так что ее комментарии вслух мне и не нужны были.

— Сейчас я слышу от тебя, что утром из разных источников ты узнаешь, что твои брат и сестра получили персональное покровительство самой (!) императрицы. Кроме того, с тобой невесть каким способом связывается Анна Николаевна и просит тебя до наступления твоего второго совершеннолетия самой запросить покровительство в императорской канцелярии. Насколько понимаю, она предлагала тебе всего на год, до семнадцати лет, передать род под управление петербургских чиновников. Более того! — снова перебил я пытавшуюся вставить слово Анастасию, — ты принимала решения, даже не беря в расчет события недавнего времени, когда солидарность с тобой продемонстрировали Валера с Эльвирой, который явно отпрыски высокородных семейств… что? — прервался я, почувствовав удивление Анастасии.

— Ты не знаешь, кто они?

— Откуда я должен об этом знать?

— Мог бы спросить.

— А зачем?

— Ну да, действительно… зачем.

— Ну так кто они?

— Тебе же не надо?

— Не надо, это когда не знаю кого спрашивать.

— Валера — персидский принц, хан Нахичеванский, племянник правящего шаха. Эльвира — сибирская царевна и внучка генерал-губернатора Багдада.

— Воу, — не смог сдержаться я.

Причем удивился не от осознания положения в обществе моих товарищей по команде, а больше от несоответствия привычной картины мира: у меня дома история Ирана и Ирака развивались несколько иначе. Здесь же в Персии и шахская власть сохранилась, и страна осталась в зоне влияния России, как это и было в начале двадцатого века, когда порядки в регионе наводила Персидская казачья бригада. Государство же Ирак, как колония Великобритании, здесь не появилось вовсе, а территорию России (Конфедерации) — как логичное продолжение Большой Игры, омывал Индийский океан.