Тогда все было по-другому. Тогда она еще не знала, что он за человек и как много он сделает для нее и для ее Тоненга…

Мебель вся была старая, времен рэтаха, но содержалась в отменном порядке. Балдахина над кроватью не было. Полки с книгами, много. В основном — старинные фолианты, но стоят они здесь не для красоты. Несколько книг на столе у окна открыты, рядом — чернильный прибор.

Как будто Шеддерик работает не только в кабинете, но и здесь. А еще — несколько начищенных бронзовых подсвечников. Один — у кровати. Может, Шеддерик иногда читает лежа какие-нибудь письма или донесения? Или ему нравится видеть, кого он обнимает, когда его навещает очередная придворная красавица?

Темери поспешно закрыла ход, и пообещала себе, что больше никогда сюда не войдет. Ни без ведома хозяина, ни тем более — с ведома.

Кинрик вернулся только к ужину, о чем и сообщил Темершане, прислав записку с молодым лакеем-ифленцем, которого она уже видела в окружении наместника.

Ужин в честь прибытия Эммегила накрыли опять же в большом церемониальном зале, в том самом, где проходили почти все свадебные торжества.

Темери, как и подобает вежливой хозяйке, стояла возле наместника, принимавшего от светлого лорда и его свиты заверения в преданности и готовности служить Ифленской империи.

Шеддерика она увидела только мельком — он присутствовал на торжественной части приветствий, но собственно с ужина куда-то исчез. Темери снова подумала, что возможно он все еще досадует на нее… но не бегать же за главой тайной управы Танеррета только для того, чтобы убедить не обижаться?

А когда праздник закончился, ей и вовсе стало не до мыслей о Шеддерике та Хенвиле. Потому что встревоженная Вельва принесла ей письмо из монастыря Ленны, подписанное сестрой Орианой. Это одна из старших сестер Ленны, и Темери хорошо ее знала. Настолько хорошо, что могла с уверенностью сказать — без крайней необходимости она не стала бы писать ореченной, вышедшей из-под покровов Великой Матери.

Хотя именно с нее все и началось.

— Откуда? — только и спросила Темери.

— Ко мне подошла в городе пресветлая сестра и спросила, точно ли я служу в цитадели, и не посчастливилось ли мне знать вас лично. Я сказала, что хорошо вас знаю, и пообещала передать письмо в целости.

Час был уже поздний, и вскрывать письмо в присутствии компаньонки, к глубокому ее разочарованию, Темери не стала.

Просто положила письмо на столик у окна и, поблагодарив, отпустила девушку спать.

Только отметила, что та и взволнована, но больше как-то расстроена. Как будто не у одной Темершаны день прошел бестолково и почти бессмысленно.