— Что, Менсон?
Сила Ульяновой Пыли не дала ему сказать этого. Ладонь разжалась, выронив головешку.
— Мне стрррашно, владыка.
— Отчего?
И снова пальцы отдернулись от жара.
— Пррросто страшно… Не знаю…
— Ты видишь, чего боишься?
О, да, он видел. Он видел так, что Адриан лежал на дне ямы, а Менсон стоял над ним, держа в руках лопату с землею. И лопата была размером с воз.
— Темно впереди… Темнооо!
— Отчего же, Менсон? Я вижу свет. Мы едем к своей победе. Навстречу триумфу со скоростью пятнадцати миль в час — в этом есть поэзия, не чувствуешь?
И снова — нет. Слова застряли в горле.
Ульянина Пыль решила, что Менсон потратил достаточно времени на пустую болтовню, и начала действовать. Он услышал в своей голове мысль — чужую. То есть — свою, но — незваную, непрошенную.
— Тррревожно… Тревожно!