– Лезвие танцует, – шепотом похвалила Зоэ. – А я не умею танцевать с оружием, я даже с веером не очень, только разок и пробовала.

– А я не умею без оружия, – дон оскалил острые звериные зубы, добывая из воздуха еще один нож. – Иной раз проснусь… а я голый: ни ножа, ни рапиры, аж стыдно.

– Так рубашка есть, одеяло, – шепотом подсказала Зоэ.

– Без оружия он голый, – отвлекся от своего разговора король. – Оллэ навещал нас лет пять назад, сказал, это особый род заболевания, но лечить не стал. И учить – тоже, мы даже поссорились. Мог ли я предположить, что вижу его в последний раз? Что переживу воплощенную вечность и не сочту это правильным…

Бертран поморщился, в три глотка допил вино, оттолкнул кубок. Деловито хлопнул ладонью по столу, привлекая внимание – и стал рассказывать, явно для Зоэ, о сегодняшнем вечере: в городе празднуют именины Хуаны Тагезской, покойной матери королевы. По такому случаю её величество расщедрилась и милостиво выделила городу пороховые шутихи и весьма дорогие, ввозимые с далекого востока, «огненные фонтаны».

– Праздник будет здесь? – поразилась Зоэ.

– На реке, – король указал в сторону улицы, ныряющей с площади вниз, к порту. – Но я не люблю толкаться в толпе, что за нелепое ребячество.

– Да, было время, – вздохнул Эспада, подмигивая девочке.

Зоэ поняла: прежде «ребячество» случалось, и не раз. Она собралась было уточнить, нельзя ли ей хоть одним глазком поглядеть на огненные фонтаны – но не успела.

Ветер вздохнул и замер, насторожился. В гулкой тишине, внятной для Зоэ даже здесь, в шуме предпраздничной площади, все громче и злее вздрагивали бубенчики. Качались, бились горячечным ознобом, плакали, приневоленные отмечать чей-то уверенный шаг.

Звяк-цок-звяк! – эхо задыхается, зажатое в тесноте улочки, что норовит тайком выскользнуть из сумерек прямиком на площадь.

Звяк-звяк-цок-цок-цок! – просторнее и смелее отдаются первые шаги по камням площади Филиппа. И разговоры стихают, и люди теснятся, помимо воли освобождая место, хоть идущая еще не обозначила себя – просто принесла кольцо с бубенцами, укрепленными в многочисленных круглых вырезах древесины.

Цок-щелк-звяк-цок… Подковки башмаков попробовали камень и сочли отзывчивым.

– Она же… – задохнулась Зоэ.

Король обернулся, впился взглядом, без слов вопрошая: «Что она? Начала – так продолжай»…

– Она лгунья, – шепотом возмутилась Зоэ, сжала кулаки и почти неосознанно привстала из-за стола. – Прикидывается полной, а сама-то пустотопка! Ну как объяснить? Это не для слов, совсем не для слов, и допускать такого нельзя! Бессовестная гнилая подделка и… еретичка, вот! Бесовка она, разве вы не слышите? Эта… выродиха.