— Совсем сдурела, — мягко сказал Джон, садясь рядом. — Вдруг ядовитые.

— Ты еще не понял? — Джил сплюнула половинки скорлупы, вытащила из кармана пучок какой-то травы и вложила в руку Репейника. — Нет здесь ничего ядовитого. Сам же сказал: наш остров.

Трава источала резкий, очень знакомый запах.

— Это что, вроде табака? — нахмурился Джон.

— Засушим — узнаем, — пожала плечами Джил. — Но, наверное, да.

Джон снял рыбу с огня и положил на пальмовые листья. Какое-то время они ели, отщипывая горячее волокнистое мясо, дуя на куски, облизывая пальцы. Рыба была что надо, вкусная и духовитая, разве только костей оказалось меньше обычного. Потом Джил сходила к ручью напиться.

— Душевно, — сказала она, вернувшись, и легла ничком на песок. — Дай цигарку.

Они закурили. Солнце наконец скрылось за горизонтом, и угли костра рдели в подступающих сумерках, как хорошо заряженные кристаллы. Море тихонько плескалось поодаль, будто само себя баюкало.

— Хонна говорил, что пришёл из другого мира, — нарушил тишину Джон. — Все остальные боги — тоже. Это их главное умение — ходить между мирами. Не считая всяких штук с энергией. А, и ещё парцелы. Они, оказывается, у всех есть. Были.

Джил перевернулась на живот.

— Значит, у тебя теперь весь комплект, — подытожила она. — Потому как это явно другой мир. Да такой, где всё под нас заточено. Рыбы навалом, ягоды всякие, вода. Даже курево растёт. Здорово у тебя вышло, конечно. Хотя я б не отказалась, если бы оно вышло пораньше. Минут этак на пять.

Репейника передёрнуло.

— Я думал, всё, — признался он. — Потому, наверное, и получилось.

— Я тоже, — сказала Джил.

— Знаю, — откликнулся он.

Джон смотрел в небо. Созвездия были совершенно незнакомыми.

— Только вот божественный облик принимать не умею, — заметил он. — Хорошо было бы превращаться, скажем, в птицу. Здоровую такую. Или в змея. Ещё больше.

— Ты себя в зеркало видел? — напомнила русалка. — Весь был из огня. Аж смотреть больно. Если это не божественный облик, то прямо и не знаю, чего ещё ждать.

Было темно и тепло, и песок на этот раз оказался по-настоящему мягким. Они расстелили на песке одежду. Джил вся светилась золотым светом. А потом, когда она поделилась с ним силами, засиял и сам Джон — ярко, по-своему.

Он проснулся под утро. Было ещё темно, только на востоке небо наливалось прозрачно-зелёным светом близкого восхода, и бледнела ущербная по нижнему краю луна. Угли костра почти прогорели, рядом спала Джил. Джон подбросил в костёр плавника, разворошил огонь. Укрыл русалку своим плащом. Спать больше не хотелось, в жилах кипела энергия. Руки, босые ноги, лицо — всё тело источало ровный белый свет, такой, что можно было идти в темноте, не боясь споткнуться. Он спустился к полосе прибоя, тронул ступнёй неторопливую волну. Было хорошо. Но Джон понимал, что ничего особенно хорошего не происходит.