Когда ты увидишь то, что я оставила тебе, то что храниться в банке, пожалуйста не гневайся за то, что помогала тебе малыми суммами. Ты должна научиться жить без помощи, должна научиться находить выход из казалось бы безвыходных, безденежных ситуаций, потому что только так тебе удастся выжить.

Если ты читаешь это письмо, значит меня уже нет в живых и прошу тебя: очень аккуратно распоряжайся теми денежными средствами, что я оставила тебе!

На отдельном листочке написаны имена, фамилии и контакты людей, оборотней, к которым ты можешь обратиться за помощью, но только в крайнем случае – эти мужчины обличены властью, они в какой-то мере обязаны мне, поэтому помогут, но скорее всего только один раз. Отдельным списком написала фамилии тех, кто может тебя на время (очень ограниченное) скрыть в случае опасности. Надеюсь, тебе это поможет.

Доченька. Любимая моя серебряночка, моя душа – я очень, очень люблю тебя.Прости меня за это письмо, за то, что не рассказала тебе всего этого лично.

Безумно любящая тебя мама.

Сложив листки в конверт, и улыбаясь, посмотрела вбок, где на расстеленном огромном пушистом покрывале ползала пятимесячная дочурка. Смотря на неё, невозможно было не улыбаться: розовые щёчки, пухленькие губки бантиком, а глазки насуплено смотрят как по сорванному мною и зажатому в пухлом кулачке цветку ползёт Божья коровка. Сердце сжалось от нежности к малютке, хотелось подхватить её на руки и зацеловать, но нельзя: дочурка занята – пытается согнать упёртого жучка со своего цветочка. Сначала пыталась сдуть его, но вместе с воздухом полетели слюни и она основательно его заплевала. Видя, что тот покидать насиженный лепесток не торопится начала трясти пухлой ручкой. Когда и это не получилось, пролепетав что-то на своём, похожем по интонации: «Ну, сам виноват!», решительно откусила цветок вместе с Божьей коровкой. Тут же наклонившись к ней и выговаривая: «Жучков есть нельзя!», открыла её ротик, но как и ожидала – она уже успела всё проглотить.