– Ну что, чудо моё рыжее, чем тебе он помешал?– Вопрошала я, вытирая ей платком рот и нос, в который раз любуясь её огненно-рыжими кудряшками и вспоминая бабушку, от которой по наследству дочурке досталось такое пламя на головке, но пришлось отвлечься:

– Это нечестно!– Раздался вскрик, и я тут же выпрямившись, настороженно посмотрела на мужчину и парня, что отрабатывали боевые приёмы на лесной поляне, метрах в ста от нас. Два наших с Максимом сына: Дмитрий и Владимир, оглянувшись на меня с малышкой, сейчас о чём-то приглушённо заспорили. Сделав вид, что отвернулась и занялась дочей, краем глаза наблюдала за ними. Дмитрий, в силу старшего возраста более сильный, лучше владеющий техникой боя, сначала качая головой, выслушивал претензии младшего брата, давая ему выговориться. Но потом спокойно начал видимо объяснять промахи Владимира и если тот поначалу спорил с братом, то к концу его речи внимательно слушал и смотрел на демонстрируемые приёмы атаки, запоминая и тут же повторяя.

Оставив дочурку в покое, я уже собиралась лечь на покрывало, как взгляд упал на лежащий рядом конверт. Взяв его, убрала в корзину, чтобы малышка не схватила ненароком.

Письмо мамы вернуло меня мысленно в прошлое. Некоторое время я не решалась его прочитать, словно страшась, что оно откроет мне некие тайны, которые могут перевернуть мою жизнь. Только вот опасалась я зря: ведь всё написанное ею я уже знала, о чём-то догадывалась. Но вот если бы оно попало мне в руки, не встреть я Максима, не пройди я через все испытания, то да – оно шокировало бы меня.

Только зимой, через четыре месяца после того как оно попало мне в руки, я прочитала его. Та зима выдалась для меня и любимого тяжёлой: мы приехали в Среднеколымский улус Якутии, в стаю Пиритовых в начале ноября и в любом другом поселении жители бы пальцем у виска покрутили – мол идиоты, в зиму приехали, а здесь нас встретили так, словно дорогих и долгожданных гостей. Конечно, выбор жилья у нас был небольшим: подселиться к какой либо семье и пережив зиму, по весне начать строить себе сначала времянку, ну а затем уже и за дом приниматься. Остановились мы у одинокой оборотницы, что жила фактически у кромки леса. И хоть её дом, в отличие от остальных был немного ветхим, но довольно тёплым, небольшим – четыре комнаты, кухня, да санитарная зона, но она жила одна. Очень быстро мы нашли с женщиной общий язык, и долгими зимними вечерами беседовали с нею, занимаясь рукоделием, пока Максим проводил время за работой через интернет. А уж то, что я ученица зелейщицы порадовало всех жителей стаи и к нашему временному жилищу устремились те, кому нужна была помощь или те, кто хотел поделиться собранными травами, ягодами, корешками и многим другим. Мне даже одна семья выделила свою пристройку, которую специально утеплили, и где я принимала посетителей, а заодно готовила настойки, да снадобья.