– Специальное снадобье, которое убережёт ваше тело от боли и неприятных ощущений.

Предводящий встал и, присев рядом с Элиссавет, провёл ладонью по груди женщины, мягко огладил, сжал, наслаждаясь чувством наполненности и с удивлением заметил, как соски затвердели, сжались в розовые горошины, которые ему захотелось прихватить кончиками пальцев. Но женщина, вздрогнув от его прикосновений, словно напомнила ему, что он видел в её глазах страх, а потому мужчина, подхватив её на руки, поставил на матрас, чтобы не приходилось нагибаться.

– Что вы делаете? – Выдохнула Элисса, чуть качнувшись на мягкой поверхности, но Махарадж бы не позволил ей упасть: одной рукой он поддерживал женщину за талию, второй же вновь обхватил её грудь, что так и просилась в его большую ладонь.

Осторожно, стараясь не причинить боли сжал, огладил, уделил внимание второй, наслаждаясь её весом, тяжестью и такой мягкостью, что просто не хотелось отстраняться. Успокаивало лишь то, что теперь тело Элиссавет будет в полной доступности для его взора, прикосновений.

Ладонью скользнул ниже по животу, ближе к лону и тут мужчина почувствовал, что больше не может сдерживаться, что желание перешло в боль, которая разрывала его орган.

Подхватив Элиссавет, Махарадж опустил её на ноги рядом с матрасом:

– Примите позу, аншиасса, – хрипло сорвалось с его губ, но Элиссавет замешкалась и ответила, что не понимает. Это вызвало раздражение мужчины: иметь ребёнка и не знать чего он от неё требует, тем более его орган красноречиво прижимался к её пояснице – это было бы странно, если бы он не догадывался, что женщина просто оттягивает момент слияния.

– Встаньте на колени, – произнёс грубее, чем хотелось бы, но эмоции сдерживать уже не получалось. Потому, когда Элисса выполнила требуемое, просто надавил ей на спину, вынуждая принять позу для слияния, ещё раз надавил, чтобы она прогнулась в пояснице и когда её ягодицы призывно приподнялись, он, чуть не сорвавшись, потребовал:

– Раздвиньте ноги, аншиасса, – только и хватило сил произнести, но ждать – нет.

Подхватив её бёдра, он сам коленом раздвинул ноги и, обхватив дрожащей ладонью орган, дающий жизнь, направил в лоно, проникая внутрь одним толчком.

Не войдя и до половины, он стиснул двумя руками бёдра женщины, чтобы просто не упасть. Колени дрожали, как и руки, её лоно было горячим, узким и таким шелковистым, что мужчина, не сдержавшись, застонал.

Он знал, что позже будет корить себя за несдержанность, за проявление слабости, но сейчас он просто не мог скрывать своего дыхания, своего наслаждения. Единственное желание, затмевающее всё в этом мире, было – движение. Глубже с каждым толчком, раздвигая стенки лона, погружаясь и выходя. Перед глазами всё сливалось… И его хвалёная выдержка слетела, словно её никогда и не было – он двигался как одержимый, рычал, дышал, словно загнанный рашциз, до конца, до кульминации, когда из его горла вырвался рёв не испытанного никогда ранее наслаждения!