Я была так потрясена осознанием нереальности сна, что очнулась только тогда, когда инквизитор влил в меня давно остывший бульон, жирный и мерзкий. Я закашлялась и возмущенно оттолкнула его:

— Уберите эту гадость! Вы обещали!.. Обещали кровь…

— Вы правда хотите моей крови? — Кысей вытер большим пальцем уголок моих губ и всмотрелся в меня.

— Не знаю… Но вы опять меня обманули!.. — я отвела его руку и попыталась встать с кровати.

— Куда вы собрались? Немедленно ложитесь. После опиума вам надо отлежаться. Зачем вы вообще его курили? В вашем состоянии хуже не придумаешь.

— Да. вы правы… — пробормотала я. — Мне нужен опиум, он облегчает хождение в сновидениях. Мне надо увидеть себя в зеркале… то есть не себя, а ее. Ту, из-за которой все случилось. Я должна узнать, кто она, та женщина, которая сошла с ума, съев собственную дочь. Да отпустите меня!

Инквизитор уложил меня обратно на кровать. Колени подгибались, и кружилась голова, чтобы сопротивляться ему.

— Никакого опиума, никаких хождений в сновидениях! Откуда вы вообще знаете об этой практике? Она запрещена!

— Старик Солмир прибегал к ней, и ничего в этом страшного нет, — я упрямо пыталась сесть.

— Лидия, я сам поймаю колдуна, у меня уже есть подозреваемый. Некто Тихоня, шулер, который был знаком со всеми жертвами и имел возможность влиять на них. Пожалуйста, не делайте глупостей, не заставляйте меня волноваться за вас, — инквизитор вдруг положил руку мне на живот, повергнув в немое изумление.

Он никогда себя так не вел, максимум, мог взять за запястье или плечо. Я сейчас очень ясно чувствовала не только жалость, но и острое чувство вины, которое делало Кысея непривычно мягким и покладистым.

Что он успел натворить, что смотрит на меня нашкодившим щенком, виляя хвостом и пытаясь зарыть изгрызенный сапог?

— Вы отдохнете и поправите здоровье, а после… После вам придется многое мне рассказать. Без утайки, потому что только так я смогу вам помочь. И про Серого Ангела, и про вояжича Арметино, который, я уверен, приходил к вам в ту ночь, и про то, что с ним случилось потом. И… — он погладил меня по животу и горько вздохнул, — и про ваше состояние мы тоже поговорим. Потом. Отдыхайте.

Он убрал руку, встал и вышел из комнаты, а я даже слова в ответ не смогла вымолвить, потому что лишилась дара речи. Видение было настолько ярким и невыносимо сладким, что я зажмурилась.

Видение того, как его тяжелая ладонь лежит на моем обнаженном животе, задавая рваный ритм движений внутри меня…

Я в бешенстве металась по комнате. После неудачного поползновения на кухню и попытки выманить немного опиума у Иды, инквизитор закрыл меня в спальне, отобрал даже шпильку с волос и подчистую выгреб содержимое ящиков, лишив всякой возможности вскрыть замок. Мне нужен клятый опиум! Нужен…