— Лидия, — попытался я воззвать к ее разуму, — послушайте… Просто послушайте!

— Заткнитесь, — прошипела она, воюя с пуговицами. — Да как она расстегивается?!?

Я перехватил ее за руку.

— Бесконечность на вашей груди… Это не гадость, не проклятие и не наказание. Это благословение.

Самое дорогое, что у меня было…

Оборванные пуговицы полетели на пол вместе с мантией, а с рубашкой Лидия и вовсе не стала церемониться, задрав ее на мне и стаскивая через голову.

— Это источник божьей благодати, понимаете? Он наполнен моей верой, но может стать вашим. Вы сможете черпать из него силу, если…

Она алчно провела руками по моей обнаженной груди, облизываясь и тяжело дыша.

— … если поверите… если обратитесь к Единому… если очистите разум от греховных помыслов…

Лидия запустила пальцы мне в волосы, дернув за хвост и распустив его, а потом прильнула к моей шее, дразня кожу языком:

— Мне нравится ваша роскошная грива… не смейте ее обрезать… — и потянулась к ремню.

Я сгреб ее в охапку и отвернул от себя, удерживая в объятиях.

— Этот символ… — я приложил ее ладонь к пылающей бесконечности и накрыл своей рукой, — исчезнет… если вы будете блудить… грешить… Он просто выцветет и исчезнет, понимаете? Вы потеряете его мощь…

Нельзя!

Лидия поерзала, извиваясь, словно змея, и задевая собой мгновенно откликнувшееся естество. выдавшее мое постыдное желание.

— А я покаюсь, потом, честно… — она вывернулась и впилась мне в губы. Дыхание перехватило. Порочная слабость сломила сопротивление, и Лидия легко направила мою руку себе под юбку. Нежный бархат ее кожи словно сам струился под моей ладонью, а мягкий изгиб бедра был… был… был ничем неприкрыт! Я перехватил распутницу за волосы, прижал к стене и стукнул кулаком по стене:

— Почему на вас нет нижнего белья? Как вы посмели в таком виде пойти к воягу?!?

Моя ярость ее не смутила. Лидия наморщила нос и сказала:

— Не ревнуйте. Ваша ревность такая жгучая… как перец… — и чихнула.

— Вы!.. Да я вас!.. Немедленно обещайте! Обещайте, что близко не подойдете к воягу!