— Простите, ваша святость, я бы хотела исповедаться, — зашла я издалека.

Мои слова удивили старика.

— Не стоит, — сухо ответил он. — Едва ли вы могли согрешить больше, чем раньше.

— Ну так я и хочу исповедаться за то, что было раньше, — с нажимом произнесла я.

— То, что было раньше, кануло в Источник, — безмятежно отозвался отец Георг. — Ваши грехи искупил мой воспитанник. С лихвой.

— Тиффано? — осторожно уточнила я. — А что за Источник?

— Забавно, как действует проклятие Шестой… Знать все, но не помнить ничего. Бедный мой мальчик…

— Ваш мальчик, — уязвлено огрызнулась я, — сумасшедший псих! А бедная здесь я. Как вы можете ему потакать? Он же похитил меня!

Отец Георг повернулся и смерил меня взглядом. Покачал головой, вздохнул.

— Или вы посмеете это отрицать? — пошла я в наступление. — Будете утверждать, что он спас мир и меня, что весь из себя святой? Что он мой муж? Что у меня ни гроша за душой и он женился на мне от большой любви? Или одержимости? Почему я ничего этого не помню? Чем он меня опоил? Откуда выкрал? Из родительского дома?

С каждой фразой я наступала на него, пока не прижала к перилам. Старик был ошарашен, но ни капли жалости я не испытывала. Пусть знает, какое чудовище воспитал!

— Муж? Ну да… — пробормотал он. — Можно и так сказать. Кстати, Кысей богат.

— Что? — удивилась я.

Старик назвал сумму, и у меня перехватило дыхание. Пока я пыталась вдохнуть и обвинить его во лжи, отец Георг сам пошел в наступление.

— Он спас вас, Хризокола. Пожертвовал собой ради вашего спасения. Вы были обречены сгинуть в Источнике, но он вытащил вас, отдав так много, что я вообще не уверен… — он осекся, топнул ногой и продолжил. — Проклятая Шестая! Вот кем вы были! Безумная колдунья и сумасшедшая чудотворница одновременно! Я знаю, кем вы были до, но не знаю, кем вы стали после вознесения. Вы должны были остаться там, в Источнике…

Ошеломленная, я не сразу нашлась, что сказать.

— Ну раз я такая вся порочная… Отец Георг, я вам не нравлюсь, да?

Он отвернулся, показывая, что больше не желает говорить со мной, тяжело облокотился на перила и уставился в даль. Я осторожно подошла ближе.

— Но ваш Кысей мне не муж, верно?

— Нет.