Другие разумные тоже. В Парифатской империи вперемешку жили десятки видов – теперь они принялись сбиваться в кучки, создавать собственные королевства, общаться только с себе подобными. Так было легче. Да и люди в старой империи все время находились у власти – теперь многие именно их винили за случившееся.

Еще сильнее винили только волшебников. Артефактов стало так мало еще и потому, что многие возненавидели магию в любом ее проявлении.

Звироках, отец Вэтечека, погиб именно из-за этого. Он был абсолютно немогущим, но в теории волшебства кое-что понимал. До катастрофы работал в архиве магической литературы. После нее стал собирать повсюду сирот, пытался учить их тому, чего не умел сам... и его школа проработала почти семь лет.

Пока не явились чароборцы. Фанатики, утверждающие, что любое волшебство – от демонов, и должно быть уничтожено. Удивительно, как быстро они расплодились. Школу сожгли, а ее учеников перебили. Всерьез чему-то научиться успели слишком немногие.

Звирокаха тоже убили. Вэтечек, которому было уже двадцать лет, сам спасся только по случайности – его приняли за безобидного дурачка и не тронули. Его другая половина тогда спряталась глубоко-глубоко и боялась выйти. Вэтечек сидел в уголке, плакал, размазывал слезы – и чароборцы не стали его обижать. Спросили только, кто он, а Вэтечек ответил, что не знает, что он всегда тут был. И метелку показал, которой мел осенние листья, чтобы помогать папе.

Вэтечек очень старался помогать. Когда папа объяснял другим детям, как правильно делать волшебство, Вэтечек всегда внимательно слушал. Чакры у него поломанные, он знал, но все равно слушал. Почти ничего не понимал, но запоминал каждое слово.

И когда папа откуда-то принес старую бумажку и велел беречь ее, как зеницу ока, Вэтечек берег. Не понимал, что это, но делал все, как говорил папа и другой Вэтечек, который сидит глубоко внутри. Он обычно молчал, но иногда велел что-то делать – и Вэтечек слушался, потому что другой Вэтечек никогда не ошибается. И зла он Вэтечеку не желает, потому что он тоже Вэтечек, только другой.

На самом деле раздвоенное сознание в чем-то оказалось для Вэтечека благом. Его внутренняя часть это понимала, и потому не стремилась занять главенствующее положение.

В этом новом мире оказалось много таких, юродивых с поврежденными чакрами, которые в день Апофеоза еще не успели стать волшебниками, но уже перестали быть просто неумелыми детьми. Учащиеся первых-вторых классов школ Искусства. Миллионы повсюду, с разной степенью повреждения рассудка. Сейчас, спустя четверть века, их осталось гораздо меньше, но некоторые все еще бродят по дорогам, лопочут всякое, пытаются колдовать.