Механическое тело под черным кружевом платья странно вздрагивало, рот не закрывался, только губы словно тянули в стороны рыболовные крючки. При этом не раздавалось ни звука, но Уолтер мог поклясться, что Тесс смеется.

Не выдержав, он захлопнул дверь и прижался к ней спиной, но через секунду отскочил, будто темное дерево обожгло его сквозь рубашку. Мысль о том, что его с монстром в облике Тесс Даверс разделяет тонкая доска, вызывала новый приступ паники.

— Мы уедем. Завтра же, утром, — пообещал он растерянной Эльстер.

— Но Зои останется здесь…

— Ее заберут друзья Бена. Мы не можем…

— Да-да, мы не можем ничем ей помочь, — устало отозвалась она. За дверью опять раздался тихий глухой стук. — Давай уедем. Поедим, поспим и уедем… хотя мне хотелось бы… как-то помочь Томасу.

— И здесь мы ничего не можем сделать, — вздохнул он, доставая из саквояжа сюртук и плед. Свернул сюртук в рулон и положил вместо подушки. — Ложись.

— Лучше ты. Я выспалась.

— Боишься меня? — усмехнулся Уолтер.

— Не тебя. Ее, — она кивнула на дверь. — К тому же я правда выспалась, а тебе надо поспать. Ты выглядишь чуть-чуть получше того мужика в молельне, и то только потому что у тебя веки не зашиты.

— Чудно, — проворчал он, но все-таки лег, прижался щекой к колючей шерсти сюртука, успев заметить, что на воротник налипли крошки — видимо, из свертка с едой, — а потом уснул, и во сне он раз за разом падал в черный провал, в который превращались доски эшафота, были и ледяная тюремная дверь, сорванные ногти, и жажда, непроходящая, безумная жажда, застилающая сознание.

Но теперь ему было все равно.

…

Уолтер проснулся сам. В комнате было темно — кажется, он проспал весь день до поздней ночи. Эльстер спала рядом, завернувшись в какую-то пыльную бархатную тряпку.

От сна на голых досках затекли плечи, а на позвоночнике, кажется, застегнули несколько железных скоб. От духоты болела голова, и все же Уолтер проснулся почти счастливым — давно ему не удавалось выспаться, мучаясь только собственными страхами.

Он с трудом встал с кровати, постоял немного, ожидая, пока перед глазами перестанут плясать черные мушки и вернется уверенность движений, а потом тихо вышел в коридор.

Тесс нигде не было. Ночью дом стал напоминать старый склеп на тихом кладбище — для кого-то зловещая декорация, а для кого-то — лишь тоскливое напоминание о том, что любая жизнь обрывается.

Томас сидел на кухне за пустым столом и читал книгу, щуря глаза. Свет единственного газового фонаря был рыжим и тусклым, но вряд ли фокусник берег зрение.

— Добрый вечер, — осторожно приветствовал Уолтер, сомневаясь, стоит ли нарушать его уединение.