Капли становились все чаще. Вода текла с промокшего насквозь пальто на белоснежный паркет и растекалась густым и бордовым, а спустя мгновение бесследно исчезала. Она текла по лицу Джека, и почему-то он не пытался ее вытирать. Уолтер видел, как медленно меняется его лицо, и никак не мог поверить.

Черты его не изменились — без сомнения, это был его брат, такой, каким Уолтер всю жизнь его знал. И все же это был совершенно другой человек. Он и не замечал, сколько на этом молодом лице было морщин — на переносице, в уголках губ и глаз, жесткие черточки, тянущиеся от крыльев носа.

Но вода смывала эти морщины, делала лицо мягче, безжалостно забирала из взгляда светящийся зеленый яд.

— Ты же знаешь, что это не будет правдой? — прошептал Джек.

— Будет.

— Ты не можешь в это по-настоящему верить, Уолтер.

— Это будет правдой, — упрямо повторил он.

Нет пальто, нет темных пятен на белоснежной, закатанной до локтей рубашке, а шарф превратился в шелковый платок, завязанный бант по моде Флер — Джек писал, что такой завязала ему Кэт в своей усадьбе, а он не решился его распустить. Тогда Уолтер представил себе Джека, носящим платок со смесью брезгливости и испуга. Теперь его, казалось, совершенно не заботил этот фривольный жест. Он стоял посреди этой белой комнаты, и его волосы были сухими, а лицо спокойным. Уолтер видел, что он смотрит на дверь и слышал частый перестук каблуков — кто-то поднимался по лестнице. Он смотрел, чувствуя себя так, словно опять вторгается в запретное, но не мог ничего сделать — без него не будет этого белого дома и женщины за дверью.

Теперь он — Спящий. Это ему снится Сон о Джеке, который жив и счастлив в своем доме на горе, где из окон видно спины пролетающих птиц.

Дверь открылась. Уолтер думал, что забыл лицо Кэт — когда-то в прошлой жизни стоя в Вудчестере перед ее портретом он думал, что ее черты стерлись в памяти. Но сейчас он видел ее ясно, как в жизни — острый подбородок, тонкие губы, маленькие круглые очки. Только не было темной пудры, которой она выделяла скулы, потому что на Альбионе ее чуть круглое лицо считалось недостаточно красивым. И кружевного воротника под горло, на который она часто жаловалась Уолтеру, тоже не было — она стояла на пороге, улыбаясь Джеку, и ничего не знала о его истерических попытках создать у себя в лаборатории механическое сердце и собственном изуродованном теле на операционном столе.

Сзади действительно хлопнула дверь, а за спиной у Кэтрин появилась длинная черная тень. Уолтер почувствовал легкое раздражение, быстро переросшее в глухое отчаяние — кто-то тряс его за плечо.