— Унфелих?..

Лицо ее стало растерянным, а губы жалко искривились, а потом вдруг словно по щелчку невидимого выключателя растянулись в лучезарную улыбку. Глаза ее были полны ужаса, но к лицу словно прилипло угодливо-радушное выражение. Уолтер на секунду растерялся, глядя на эту молчаливую истерику, но Эльстер вдруг с силой потерла лицо рукавами и залепила сама себе звонкую пощечину — он замер с протянутой рукой, не успев ее остановить. Когда она подняла глаза, в них хоть и по-прежнему стоял ужас, но выражение было вполне осмысленным.

Он сорвал с кровати тряпку, смял и сунул Эльстер в руки.

— Все будет хорошо. Идем.

— Ты поэтому с ружьем?!

— А как еще сделать, чтобы было хорошо?! — огрызнулся он, подталкивая ее к лестнице.

Чердак действительно был пуст. Единственное окно выходило на противоположную от ворот сторону, но прямо под ним сидел один из псов. Он мог легко застрелить собаку, но не мог сделать этого без шума.

Уолтер подергал ручку окна. Она покрылась тонким слоем ржавчины, врезалась в ладонь и жалобно скрипела, легко проворачиваясь в пазу.

— Фотце! — прорычал он.

Окно было не открыть — только разбивать, привлекая внимание.

Оставался единственный шанс, что это все же не Унфелих — он работал один. И точно не имел поддержки Колыбели.

Может быть, это какой-то другой мужчина в безликой шинели.

— Уолтер? — лицо Эльстер было совершенно белым, но она не плакала и не дрожала, только сцепила пальцы так, будто пыталась их сломать. — Это конец, да?

— Нет, — твердо сказал он, заряжая ружье, пока можно было не бояться выдать себя щелчками. На пять патронов, ружье с Континента. Темный, отполированный приклад, черный ствол с жадным провалом дула — зыбкая надежда, пучок из пяти тонких веточек, которые могут вытянуть из болота двоих людей.

— Если что — ты меня пристрели, ладно?

— Спасибо, я уже пробовал — не понравилось, — съязвил он. Ощущение близкого боя смыло куда-то всю мягкость и тактичность, оставив лишь оскаленную жестокость.

Никогда еще он не убивал тех, кого ненавидел. Он точно знал, что даже постаравшись не войдет в милосердный боевой транс, превращающий убийство в танец — Унфелих был его врагом не потому что носил другие погоны или имел глупость напасть на дирижабль.

Он нашел на полу оба люка и убедился, что они открываются. Быстро прошелся по доскам, удовлетворенно кивнул и увлек Эльстер в угол, куда не падал свет.

— Сиди тихо, не вздумай бежать или геройствовать, — он старался говорить как можно спокойнее, но слышал в собственном голосе незнакомые рычащие нотки. — Станешь за мной и будешь стоять тихо, ладно?