— Ты можешь привести его в чувство?

— Я не знаю, что с ним. Но можно попробовать.

Женщина встала, подошла к шкафчику с медикаментами и достала флакон очень резко пахнущего настоя, который мог разбудить человека даже после самой крепкой дозы спиртного. Осторожно открыв его у самого носа молодого человека, она и Каллина убедились, что это безрезультатно.

— Ладно, убирай, — разрешила ей Каллина. — и развяжи руку, я хочу посмотреть.

Отложив флакон в сторону, Аглая развязала наложенную ею только что повязку. Как лекарь она знала, что должна обработать поврежденный участок, но как человек, она чувствовала страх от непонимания и необычности увиденного.

— Как вы думаете, что это?

Каллина села на край кровати и приподняв руку молодого человека, внимательно осмотрела татуировку.

— Алина отметила его знаками, вот что это. Знаками, столь похожими на изображения мудрых помощников Алина, которые ушли к нему на небо много лет назад. Завяжи. Я думала поставить охрану у палаты на случай, если он вдруг придет в себя и захочет сбежать, но, пожалуй, в этом нет смысла. Даже если он придет в себя, то вряд ли сможет уйти, а утром он будет казнен как приспешник Алины.

Лекарь склонила голову в знак согласия с ее словами и принялась вновь забинтовывать руку молодого человека. Однако слова Каллины зародили в ее душе тень сомнения. Она и сама хорошо знала, на что похожи эти знаки. А эти волосы, с такими волосами изображали только Всеблагого и Великого Алина! От объяснений Каллины становилась еще страшней. Неужели Алина из мира людских грехов, о которых ей рассказывали на уроках и на проповедях, перешла в такое наступление? Обманывая их взор, заставляя их испытывать физическую боль в храме Алина?! Что их ждет теперь, если это, вдруг, не самое худшее?

Еще не дойдя до мэрии, Лиан ужаснулся, сколько же здесь народа и сколько собственно на площади. Люди шли и шли, многие заметили мэра города, и весть о его освобождении разнеслась как порыв ветра, быстро и до каждого, но Амалии не успели сообщить об освобождении Лиана — она уже вышла к людям, чтобы объявить результаты голосования.

— Жители Рувира! — обратилась она к гражданам города, которые все как один замерли и смолкли в ожидании ее слов. — Сегодня мы с вами давали ответ на важный для всех нас вопрос: в составе какого государства должен быть Рувир? Истмирры или Гриальша. Этот вопрос, возможно, многие из вас и задавали себе ранее, особенно коренные жители города. Наверняка, эти люди, многие из которых сумели вернуться сюда только спустя годы, задавали себе этот вопрос не один раз. Сейчас в Рувире живут разные люди, из разных мест, с разными взглядами, и на настоящий момент именно они представляют Рувир и являются его жителями. Собственно Рувир — это и есть мы с вами. Нынешний вопрос перед нами поставили не отдельные жители нашего города, а силы внешние, и мы, как город, целостный, не раздробленный разногласиями, смогли доказать это и ответить почти единогласно. Всего 315 человек из пятидесяти пяти с лишним тысяч проголосовавших не согласились с мнением большинства, которое такого: мы хотим быть в составе Истмирры, Истмирры, а не Гриальша! — громко и торжественно произнесла Амалия.