Не раздеваясь, повалился на кровать и устало прикрыл глаза, тотчас поморщившись от картины, которая упрямо появлялась в воображений. В груди опять все сжалось так, что воздуха перестало хватать, и только одна мысль раз за разом прокручивалась в мозгу "Держись, Чу".

Утро началось для него рано. В шесть уже вскочил, словно ужаленный, чувствуя, что немного потряхивает. То ли из-за тяжелой ночи, когда раз за разом срывался в одно и то же страшное сновидение, заполненное живыми багровыми реками, то ли из-за того, что не мог справиться с собственными нервами.

Сам не помня как, очутился на кухне. Есть совершенно не хотелось, поэтому просто сварил себе безумно крепкого кофе и устроился за столом, не отрывая мрачного задумчивого взгляда от темной дымящейся жидкости.

Сделал глоток и поморщился: горячо и отвратительно горько. То, что надо.

Раздался осторожный стук в дверь. Подобравшись, прислушался, пытаясь угадать, кого это нелегкая принесла. То, что это не Лазарев – однозначно. Во-первых, у него ключи, а во-вторых, стучит он совсем не так: требовательно, резко.

А здесь, как будто стесняясь, или опасаясь, что не пустят.

Поставив кружку с дымящимся кофе на стол, отправился открывать, гадая, кто бы это мог быть.

Распахнув дверь, обнаружил на пороге темноволосую подругу хозяйки – Таисию.

Она в нерешительности переминалась с ноги на ногу, теребя непослушными пальцами ручки у сумочки.

– Здравствуй, Тимур, – чуть смущенно произнесла она.

– Здравствуй, – он подозрительно смотрел на нее, не сдвигаясь с места.

Девушка подняла на него несчастный взгляд:

– Никита пришел? Он сегодня скинул ночью сообщение, что у Чу проблемы и ее забрали в Центр. Я потом звонила, но он не отвечает.

– Еще нет его, – сдержано ответил Тим.

– Звонил?

– Тоже нет.

– Блин, – расстроено прошептала она, запустив одну руку в волосы, – В Центр меня не пустили, там все по пропускам. Думала, хоть у тебя новости есть.

Тимур искоса наблюдал, как она непроизвольно начала метаться по крыльцу, расхаживать из стороны в сторону, и неожиданно для самого себя произнес:

– Может кофе?