Я мотнула головой, признавая полное поражение в попытках докопаться до истины, и дернула за поводья. Несчастная кобыла подо мной ушла в сторону, упрямо мотнув мордой и недобро кося на меня глазом, тесня соседнюю лошадь и ее наездника в кусты. Стражник наградил меня клыкастой улыбкой. Дожили. Пришлось осадить свое транспортное средство. Нужно, наверное, в хвост шествия пристроиться. Там и тише будет, и я своими заскоками особо никого не достану. Ага, если б мне еще это кто-то позволил.

— Даяна, — тьфу ты! Я подавилась водой из фляги, — я хочу с тобой поговорить.

— Хочешь, говори, в чем проблема? — в кустах впереди мелькнул и исчез кончик хвоста моего леопарда. Фея тяжело вздохнула.

— Как ты?

— Как видишь еще жива, не смотря на твои попытки меня грохнуть.

— О чем ты?

— Не натурально играешь, — пожала я плечами. — Усса воняет так, что ее достаточно сложно не заметить, — Сибилла выпучила на меня глаза.

— Тебя пытались отравить?

— Святые яйца, прекрати а?

— Я здесь не причем, — поспешила заверить меня дражайшая родственница.

— Ну, как скажешь, — я решила не настаивать. Зачем, если и так все очевидно. Вот только… — Не пытайся провернуть что-нибудь еще в этом роде. Не дразни меня.

— Даяна, я правда…

— Я предупредила тебя Сибилла, — фея упрямо посмотрела мне в глаза.

— Ты очень изменилась за это время, дочь. И мне не нравятся эти изменения, но, наверное, поделать с этим я ничего уже не могу. Я понимаю, твое недоверие ко мне и к Кэссиди. Понимаю, как тебе сложно, и хочу извиниться за все, что было между нами в прошлом. Я знаю, что вела себя тогда неправильно, но пойми, у меня просто не было другого выхода, я не могла пойти против воли Илии, хотя и очень хотелось. Не знаю, что бы она сделала со мной и твоей сестрой, случись подобное, — что-то у меня подозрительно руки чешутся.

— Так что изменилось?

— Я научилась расставлять приоритеты.

— Ты всегда прекрасно умела это делать, так что заканчивай свое представление.

— Ты жестока, — тоже мне, новость столетия.

— Не тебе говорить мне о жестокости, Сибилла. Не после тех восьми лет.

— А ты думаешь, нам было легко? Ты же знаешь законы Физалии, ты знаешь Илию. Я разрывалась тогда, мне тоже было плохо и невыносимо тяжело.