Каким-то больным.

Как только мы подошли к кромке воды, пираты, сопровождавшие нас, принялись разбивать временный лагерь.

— Как мы до него доберемся? — тихо спросил я.

Калисто ничего не ответила, залезла в карман, достала металлический стержень, по форме напоминающий волну, и дунула. Высокий, резкий и писклявый звук разнесся над пляжем и деревьями, заставив взлететь стайку птиц, а меня поморщиться. Слишком тонким было звучание свистка, почти болезненным для волчьих чутких ушей. Медленно забурлила вода у берега, пена вытянулась в широкую линию, и из океана появилась мраморная дорога, облепленная ракушками и кораллами, с выбоинами и наростами.

Птичка сделала глубокий вдох, сжала кулаки, напряглась. Ее волнение и непонятное отчаянье хлестало плетью.

— Кали? — и будто стена, тут же отгородила меня от ее эмоций. Прозрачная водяная стена.

— Пойдем, — сказала капитан на выдохе, срывающимся шепотом, резко передернув плечами. — Идемте! — повторила уже громче и первая ступила на мокрую тропу. С нами пошли только Калеб, Сайрус, Вагор и Тим, несущий корзинку с едой.

Мы последовали за капитаном. Под ногами мерзко хлюпали лужи, и скрипел песок, разлетались на осколки раковины, когда кто-то по неосторожности на них наступал, едкий соленый ветер, казалось прилипал к коже.

Мы поставили сундук сбоку у подножия статуи, коленопреклоненная Ватэр вблизи смотрелась ничуть не лучше, чем издали. Она так же, как и все в храме, была словно искусана солью и ветрами океана, щербатая и угловатая, только протянутые руки остались ровными и нетронутыми временем и стихиями.

Кали присела возле сундука, обернулась к нам и улыбнулась, глядя мне в глаза, принимаясь снимать защиту и глушилки. Лучи текли медленно, водная гладь оставалась практически неподвижной, а я стоял и смотрел, как словно шелуха опадают с сундука плетения, одно за другим. Ветер, вода, земля, огонь, заклинания смерти и металла, крови и жизни. Гребаный ящик был обмотан ими, словно тугими цепями. Они искрились и тускло мерцали, вспыхивали, чтобы тут же погаснуть, таяли искрами на серо-желтом полу, и чем меньше их оставалось, тем тяжелее становилось нам. Огромная мощь осколков, несдерживаемая больше ничем, резонировала в воздухе, скрипела на зубах.

Спустя сорок лучей, уставшая Калисто опустила руки и прислонилась спиной к одной из колонн, махнув мне рукой на деревянный короб.