Выдох.

Наверное, надо было все же отправить им проклятого вестника.

Вдох.

Дверь распахнулась.

Выдох.

На пороге застыл папа, с таким выражением лица, будто увидел духа грани. Несколько вдохов никто из нас не двигался, даже ночной ветер, казалось замер, а потом я растянула дрожащие губы в улыбке.

— Папа, — едва успела прошептать, как он тут же сгреб меня в охапку и обнял так, что стало больно. Но мне было плевать на эту боль, вообще на все плевать. Ватэр могла бы сейчас вылезти из колодца вместе со всеми своими кракенами, я бы не заметила. Я плакала и стискивала отца все сильнее и сильнее. — Как же я соскучилась… Как же я люблю тебя… Папа, папочка.

— Симон? — донесся голос мамы из дальнего конца дома, из мастерской. — Ты опять куда-то засунул мои ножницы. Принеси, пожалуйста, не могу отвлекаться, платье расползется.

— Иди сюда! — отец развернулся вместе со мной, продолжая сжимать в руках.

— Я же сказа…