Пока звон от хлопка не спал, дав возможность понять одну важную вещь.
Теперь на поляне она не одна.
Лёгкий скрип, какое-то жужжание, шипение и непонятный гул заставили Миланье смолкнуть в мгновение ока, как будто ей заткнули кляпом рот. Её губы превратили в очень тонкую полосочку, а глаза скосились вбок, словно пытаясь заглянуть за спину.
Увидеть то, чего увидеть она не хотела.
Даже в собственных мыслях она заикалась.
Медленно, двигаясь, словно сломанная механическая игрушка, Миланье начала оборачиваться назад. Градус за градусом, пока её взгляд наконец не поймал металл. Если быть точнее, металлическую трубу, от которой разило теплом.
От трубы веяло чем-то схожим, как и от того предмета. Почему-то она была уверена, что лизни её и тоже почувствуешь кисловатый вкус металла.
Миланье продолжила поворачиваться и поняла, что это не просто металл – это металлическая нога. А потом она увидела вторую. Она не хотела поднимать взгляд, но всё же подняла, медленно, испуганно, затравленно. Будто бы её глаза жили сами по себе и на её отчаянные протесты не смотреть не реагировали.
Перед ней стоял огромный доспех. Огромнейший доспех, похожий на тот, что лежал на земле, однако, в отличие от того, относительно целый.
И одной из рук он тыкал в неё какой-то тёплой трубой, от которой так и разило смертью. Её смертью.
И Миланье сделала то, что первым пришло в её перепуганное сознание.
Она упала и притворилась мёртвой.
Ещё и язык высунула для полноты картины.