Я задумалась.

— Нет. Ничего. Если только…

Следователь даже поддался чуть вперед, впиваясь в меня своими черными глазами-буравчиками.

— Говорите.

— Голос.

— Голос, — эхом отозвался эд Стег. — Понятно.

— Я понимаю, этого недостаточно, но я действительно больше ничего не помню.

От меня отмахнулись как от надоедливой мошки. В руке следователя замелькал карандаш — он крутил его пальцами так быстро, что очертания карандаша размылись. Эд Стег размышлял.

— Все равно попробуем.

Через десять минут меня отвели в комнату, где около стенки в ряд выстроили семерых мужчин. Я всматривалась в их лица. Ничего. Бритые, заросшие, симпатичные и не очень, с четким чертами, расплывчатые, одутловатые — разные. Только фигуры у всех были несколько схожими и рост. Никто не показался знакомым. Я трижды прошлась, по минуте задерживаясь у каждого из них. Без толку.

Я обернулась к следователю и покачала головой.

— По очереди произнесете фразу: «Верно служу Адарии», — приказал следователь.

Я оценила сарказм Стега — даже улыбнуться хотелось.

Они стали говорить. На четвертом я вздрогнула и даже закрыла глаза. Словно вновь оказался в той серой клетушке — беспомощная, ослабленная и на грани отчаяния. Картинка будто сложилась. Я подлетела к тому мужчине, внимательно вглядываясь в его лицо. Было такое ощущение, что пелена с глаз пропала и я вижу ясно — он. Некрасивый, даже отталкивающий, но с таким чарующим голосом. Он чуть наклонился ко мне и мягко прошептал, будто укутал в шелковистый бархат:

— Вас все равно не оставят в покое.

Я отвернулась и быстро, не оглядываясь, вышла.

Вечером, когда все уже отправились спать и прежде всего эдель Фордис, бывший опекун рассказывал мне подробности.

Ко мне вновь попытались подобраться. Правда, в этот раз позволять меня похитить никто не стал. Несколько посредников, пешек… И постепенно подобрались к организаторам.

— Я все равно не пойму такой настойчивости. Зачем я им?

Наместник крутил в руках набитую табаком трубку.