Она выше человеческого понимания и ее не перескажешь в трех словах. Ее невозможно описать, ее можно только показать — вот так, уничтожив все барьеры и ментальные скрепы. Никель наконец-то пустил меня в свою душу.

Когда шторм немного утихает, а вода, полностью пожрав некогда прекрасный зал, устремляется в коридоры нижнего яруса, я все еще цепляюсь за жизнь, зависнув на границе света и тьмы, воздуха и удушья, рассудка и беспамятства. Ник рядом. Я не вижу его в темноте, но чувствую — даже когда мы отпустили руки, а течение сумасшедшей силы стремилось разнести в стороны, что- то продолжало скреплять наши тела.

Уже теряя сознание, я замечаю яркий свет, приближающийся из глубин океана. Желтый прожектор, крошечный и невзрачный, словно слепленный из кусков металлолома, кораблик, а внутри кабины — две смутно знакомые фигуры. Одна из них напоминает Тимериуса, а вторая… Нет, этого просто не может быть!

Судно оторванных зависает поблизости и протягивает механическую руку-манипулятор. Железная клешня раскрывается и на удивление бережно смыкается вокруг нас. Я ощущаю рывок и скатываюсь в пучину спасительного обморока.

16. Нежданные союзники

Я прихожу в себя в необычном и странном месте. Неярко горят осветительные пластины под потолком, попискивают и перемигиваются лампочки на допотопной панели управления. Секунду назад мне снились чудесные сны, я наконец-то согрелась и успокоилась. Собираюсь перевернуться на бок, чтобы продолжить путешествие по миру сновидений и волшебных образов, но тело отзывается внезапной болью.

— Пора просыпаться, Варисса, — рядом звучит доброжелательный, смеющийся голос с еле различимым атлантийским акцентом. — Потерпите, я сделаю вам укол…

В следующую секунду в вену чуть пониже локтя вонзается игла. Я охаю и пытаюсь сфокусировать взгляд на склонившейся надо мной светлой фигуре. Голова кружится, поэтому лицо говорящего никак не желает складываться в четкую и узнаваемую картинку: черты двоятся, троятся и выделывают кульбиты в пространстве. Боль постепенно отступает, оставляя после себя ощущение общей раздавленности — можно подумать, по мне недавно потоптался сердитый и упитанный слон. Особенно досталось рукам и ногам. Я слабо шевелю пальцами, чтобы удостовериться, что конечности все еще сидят на своих законных местах, и смутно радуюсь их кажущейся целостности.

— Сможете встать? Нужно исключить наличие серьезных травм.

Человек тянется ко мне и, придерживая за плечи, помогает сначала сесть, а потом и принять вертикальное положение.

— Зачем вы мучаете меня? — хнычу я, вцепляясь в белую жилетку. К горлу подкатывает приступ тошноты, мышцы сопротивляются нагрузке и снова принимаются ныть, но сознание проясняется.