С облегчением выдыхаю, под колени бьет слабостью. И только сейчас я понимаю, как был напряжен все это время.

Нетрезвый взлохмаченный Теодор идет в сопровождении братьев мне навстречу. Глаза его безумны, лицо искажено ненавистью.

— Я уничтожу тебя, братец… — шипит мне он, расплескивая яд и ненависть.

— Гори во тьме, — бросаю ему вслед с презрением. — Ничтожество.

В покоях горят свечи. Две сестры стоят в тени камина. Он не горит. Большое окно открыто. Холодно. Я вижу силуэт свернувшейся под одеялом моей рани. И меня выворачивает от того, что она сделал тот выбор, который сделала. Во мне не рождается к ней сейчас никакой нежности. Из моей боли рождается только жестокость. А я и так по природе своей скорее груб, чем ласков. И я не смею зайти за этот полог… таким.

Снимаю доспех. Он гремит. Слышу как судорожно вдыхает она воздух. И в эту секунду мне хочется догнать в коридоре тот кортеж и воткнуть свой меч в спину брату. Он не заслуживает боя. Животное. Животных просто режут.

Мои руки трясутся от нахлынувших эмоций, сжимаясь в кулаки. Мне кажется, я сломаю ими эту хрупкую гаянку, если прикоснусь. Гаянку… Мне больно называть ее по имени.

Присаживаюсь перед камином, складывая туда дрова.

— Принесите огня.

— Инфант Дион…

— Огня! — тихо рявкаю я.

Слышу, как кто-то выходит из кельи. И через какое-то время мне отдают небольшой факел. Поджигаю дрова, факел вешаю на стену.

Скидываю лишнюю одежду. И вдохнув поглубже, открываю полог.

Закрывая лицо руками она судорожно гасит мучительный стон. А мне хочется проораться на нее, что сама виновата, глупая! И еще очень хочется выгнать отсюда все эти глаза, что видели ее страдания и не вмешивались. Она очевидно напугана…

Касаюсь кулона, что подарил мне Крайт. Костяшками пальцев веду по ее выпирающей из-под одеяла коленке. Срываясь на рыдания поджимает ее поближе к себе.

Кого убить за это? Я знаю кого…

— Шанти… — голос мой груб. — Если боги его не накажут, накажу я. Обещаю, моя леди.

Из-за всего того, что чувствую, я не способен говорить мягче. Не отвечает. Только истерично дышит, не убирая рук от лица.

Ничего не получится мне объяснить ей сейчас. Она — только что изнасилованная женщина. Пусть даже у него и не получилось завершить начатое. И мне надо сделать все задуманное быстро, чтобы не мучить ее зря. А потом она успокоится. И я стягиваю с нее одеяло, наблюдая как ее тело трясет. Красивая… Тонкие щиколотки и выразительные как кувшины икры. Гладенькая… Вся изрисованная белой вязью. Завороженно веду пальцем по щиколотке, обводя тончайший рисунок на смуглой бархатной коже. Каждый пальчик на ее ступне словно слеплен великим скульптором, нежные… Все ноготки покрашены белоснежной краской… И моя голова кружится от этой красоты. Таких женщин не было у меня никогда. Но то, с каким напряжением сжаты ее колени быстро отрезвляет. Я торможу свои пальцы…