— Истинная правда, — заверил тот. — Но я слышал, он подумывает купить телегу и натянуть поверху тент…

В столовой было шумно. Дежурные уже кончили разносить миски и кружки, но за еду никто не спешил приниматься. Проклинаемая всеми жареная селедка остывала в лужицах зеленоватого масла, следом за ней остывал и жиденький кофе, а кадеты, не обращая на это внимания, ерзали на лавках, вертя головами и болтая без умолку. Пусть уезжали они только послезавтра, но сегодня так или иначе был последний учебный день, и у них словно открылось второе дыхание. Кадеты второго и частью — третьего курсов, все в предвкушении веселья грядущей ночи, то и дело склонялись головами друг к другу и понижали голос, с опаской косясь на преподавательский стол; первокурсники, которым приглашение на пирушку не светило, и выпускники, вынужденные соблюдать трезвость вплоть до торжественного присвоения им офицерского чина, прислушивались к возбужденному шепоту и сгорали от зависти, а мастера снисходительно переглядывались между собой, делая вид, что заняты исключительно ужином. Все они тоже когда-то были кадетами…

Недлинный стол у самой стены, закрепленный за обитательницами женской казармы, среди общего бедлама казался сейчас островком чинного спокойствия — девушки, склонившись над своими мисками, с отсутствующим видом ковыряли вилками рыбу и упоенно предавались мечтам. Большинство из них прибыли в Даккарай по велению сердца и мундир носили с гордостью, но… как же все-таки прекрасно будет на целое лето от него избавиться! Никакой больше колючей коричневой шерсти — только яркий ситец, муслин и шелк; никаких грубых ботинок, из самой изящной ножки делающих копыто — только легкие мягкие туфельки, кокетливо выглядывающие из-под пышного подола платья; никаких кос, никаких книг, никакого хождения строем!.. О, скорей бы вернуться домой!..

Орнелла, покосившись на размеренно жующую Кайю, сморщила нос:

— Брось ты эту гадость! Весь аппетит перебьешь.

— Почему — гадость? — пожала плечами та. — Рыба как рыба… И к чему мне аппетит на ночь глядя?

Герцогиня хитро прищурилась и, навалившись грудью на стол, поманила к себе подруг. Все четверо, заинтригованные, придвинулись ближе.

— Пс-с-т! — прошептала Орнелла. — К демонам эту селедку! После отбоя у нас будет кое-что получше…

— Пряники?

— Боги-хранители, Кэсс! Мы же, в конце-то концов, целый год от зари до зари оттрубили!.. Я хочу отпраздновать это как следует!

Кассандра улыбнулась, глядя в ее раскрасневшееся лицо. И вспомнив упоминание Клиффорда о незадачливом кадете Декстере, чья доля вина, предназначенная в общий котел, досталась глазастому капитану, вздернула брови: