Солнце озарило сцену победы упрямого разума и непоколебимого здравого смысла над

неистовыми естественными процессами. Монтажники и зазывалы тушили пожар, передавая по

цепочке вёдра с водой. И наконец-то нашёл себе применение Горацио, Человек-Шланг.

— Эй! Крошка! — замурлыкал он, когда был в руках у Лейлы. — Давай, разожги во мне огонь!

— Не дай ему возбудиться, а то мы пожар никогда не потушим, — рявкнул Кабал, весь в саже и

злой как собака.

* * *

Через час от огня ничего не осталось. От трёх павильонов, четырёх торговых палаток и машины

под названием "Тактично приукрашу ваш вес" тоже. Кабал снова и снова кружил над обломками, как

стервятник над шумной компанией зомби, злобно шипя на каждого, кто пытался с ним заговорить. В

огромной луже воды голышом сидел Неандерталец. Рядом с ним лежала обуглившаяся вывеска:

"Замороженный человек! Десять миллионов лет был погребён в сибирских льдах!"

— Что творится, чувак? — спрашивал он у каждого, кто проходил мимо.

Кабал внезапно остановился, принюхался и носком одного из угробленных ботинок ручной

работы перевернул кусок дерева. Показалась лужица жидкости; то, как она двигалась и блестела,

говорило о том, что её вязкость больше, чем у воды. Он опустился на колени, испортив в придачу и

брюки, и вдохнул воздух над лужицей. Подошёл Костинз и тоже осторожно принюхался. Кабал встал,

его вымазанное в саже после пожара лицо угрожающе побледнело.