навсего развитие наиболее бестолкового детского поведения на игровой площадке: "Это моё, потому

что я так сказал. Это моё, потому что я это взял". Оно затем проявляется в вопросах собственности,

секса, жизни вообще. Но не в случае Кабала. Барроу мысленно перебирал слова, которыми можно

было бы объяснить Леони, что он имеет в виду. Кабал — зло, но какое? Неестественное?

Отрешённое? Бесстрастное? Равнодушное? Бескорыстное?

Бескорыстное? Как зло вообще может быть бескорыстным?

— Это противоречит самой его природе, — сказал Барроу, размышляя вслух.

— Зло, значит?

Леони очень удивило это слово. Оно было не из тех, что её отец часто употреблял. Она и

припомнить не могла, чтобы он когда-нибудь его использовал.

— Ты серьёзно?

— Я не хочу, чтобы ты ходила на ярмарку. Вот что серьёзно. — Он крепче сжал её руки. — Я

боюсь за тебя. Я боюсь за каждого, кто войдёт в её ворота.

— Ты и правда не шутишь. — Она слегка кивнула, и доверие к нему растопило между ними

лёд. — Я не пойду.

Когда она ушла, Барроу залез в карман, достал билеты и внимательно посмотрел на них.

— Ты, — сказал он одному из них, — в тебе больше нет необходимости.

Он бросил кусочек картона в огонь.

— А ты, — сказал он выжившему, — проведёшь меня сегодня на ярмарку. Там посмотрим.

Он подошёл к окну, чтобы перечитать надпись на билете.