«Сгинь!» – простонала я.

«Как скажешь, – согласился Голос. – Быть третьим лишним не по мне. Но я обязательно вернусь. Нужно же выяснить, откуда ты взялась?»

В это время Гейб тщательно ощупывал меня с головы до ног, словно пытаясь окончательно убедиться, что я цела и невредима, умудряясь при этом держать меня на руках и бежать вровень с остальными.

– Гейб, я в порядке! – неизвестно в который раз повторила я. – Правда.

– Я прибью Линду! – поверив, наконец, что на мне, действительно, ни царапинки, прорычал он.

– Не надо. Она получила своё. Я уже невредима, а ей ещё... Джеффри, а когда Линда исцелится?

– Переломы конечностей заживают обычно от получаса до трёх часов, зависит от сложности. А вот с позвоночником ей, пожалуй, до утра потерпеть придётся, там всё намного сложнее.

– Вот! Физически она уже наказана, не нужно её убивать. Просто накажи как-нибудь и всё.

– А Томас? Он так быстро не поправится. Он вообще мог погибнуть.

– Да, но она не собиралась его убивать. Даже просто причинить ему вред не хотела. Это, действительно, была случайность. Хотя, Лаки она не пожалела бы. Но всё равно – не нужно убивать. Ты не убийца! И потом – у неё же отец есть, ему-то каково будет?

– Ох, Миранда, умеешь ты убеждать! Ладно, пусть живёт, но я её всё же накажу. Пока не знаю – как, но накажу. Придумаю что-нибудь.

Мы уже бежали по посёлку в направление медпункта. Я увидела толпу возле него и задёргалась на руках у Гейба.

– Пусти меня, я сама пойду, а то они подумают, что я тоже раненая.

– Им прекрасно известно, что ты не раненая, а победитель, – усмехнулся Гейб. – А победителей обычно тоже носят на руках.

– Откуда они знают? От отца Линды?

– Возможно. Но многие просто слышали ваш разговор в лесу. Телефон Моргана был в режиме аудио-конференции.

– Они всё слышали? – в ужасе прошептала я. – И про Голос тоже?

– Конечно.

– Ну, всё, теперь меня точно будут считать сумасшедшей, – я уткнулась ему в шею, пряча ото всех лицо. Жаль, что я не могу забраться к нему под кожу и отсидеться там.

– Не говори ерунды, девочка, я тебе, кажется, уже объяснил раньше – сами являясь чем-то далеко не нормальным, мы весьма терпимо относимся к любым чужим странностями. Тем более таким, которые жизнь спасают.