– Не особо люблю? Да я терпеть не могу ни его, ни всех его сопливых братьев и сестёр. Они вечно крутились под ногами, отвлекая на себя всё внимание Гейба, а мне практически ничего не оставалось. Какая уж тут любовь! Я просто мечтала, чтобы мальчишка исчез. Куда угодно – к отцу, к сёстрам или другим братьям, да хоть в скаутский лагерь! Но это не значит, что я желала ему смерти. И уж тем более – не от моих рук. Я не детоубийца! Я даже шавку твою трогать не собиралась. Просто хотела наподдать тебе, отвести душу. А вышло... то, что вышло.

– Знаешь, в чем твоя ошибка, Линда? Ты воспринимаешь Гейба отдельно от семьи, а он идёт в комплекте. Тебе лишь нужно было осознать это и принять его ребятишек – и ты бы получила их любовь.

– Мне не нужна была их любовь! Мне нужен был только Гейб.

– Твоя потеря, – пожала я плечами. Похоже, нет смысла что-то объяснять, мы говорили на разных языках.

– Да, я потеряла Гейба, как только ты появилась здесь. Потеряла саму возможность хоть когда-нибудь получить его. Я поняла это, едва увидев вас вместе.

– Это настолько бросалось в глаза?

– Любому, кто знал прежнего Гейба.

– Прежнего? – нахмурилась я. – Разве он был другим?

– О, да. Поверь, для меня было настоящим шоком увидеть вас вместе. Он прижимал тебя к своему боку, практически приклеил к себе.

– Ну, в общем, да. Гейбу нравится обниматься, что здесь такого? Это же нормально.

– Для кого угодно, только не для него! Я знаю Гейба... много лет...

– Скорее уж – много веков, верно?

– Да, веков! Что уж тут скрывать? Ну так вот, за все эти века я ни разу не видела, чтобы он обнял хоть кого-то.

– Не может быть! – я была просто ошарашена этим заявлением. Это было совершенно не похоже на Гейба.

– Представь себе! Он всегда держался очень отстранённо, избегал любых физических контактов, насколько это возможно. Он мог погладить ребёнка по голове, похлопать мужчину по плечу, подать руку женщине, если это требуется, джентльмен, как-никак. Но, в принципе – это и всё.

– А как же жёны? – мне до сих пор казалось, что она рассказывает о ком-то другом, но никак не о Гейбе.

– А что жены? Он всегда был с ними предельно вежлив, заботлив и обходителен, отдадим ему должное. Удовлетворял все их нужды, окружал комфортом, насколько возможно. Но я никогда не видела, чтобы он, как другие мужья, приобнял жену, поцеловал, пусть не в губы, хотя бы просто в щеку или в волосы, как-то ещё проявил свою привязанность. Уж не знаю, что там происходило у них в постели, но не думаю, что и там он особо нежничал с ними. По крайней мере, мне приходилось выполнять всю работу самой. – Линда отвернулась к окну и говорила, глядя куда-то вдаль. Словно бы и не мне рассказывала, а просто вспоминала вслух. – Он лишь позволял любить себя, никакой инициативы, никаких объятий, ласк...