Он стал говорить с ней — сначала шутливо, потом просительно, затем угрожающе. Но Глинет не отвечала, неподвижно прячась в листве. Карфилиот произнес последнюю угрозу, от которой у нее похолодела кровь, и спустился с дерева. Если бы у него был топор, он срубил бы под ней ветвь — или даже все дерево — и отомстил бы ей за неподчинение его воле!

Всю ночь Глинет сидела, съежившись от холода и страха, в развилке старого дуба. Казалось, Карфилиот заснул на подстилке у костра, но время от времени он подбрасывал хворост в огонь, и Глинет боялась спуститься.

В фургоне Друн лежал на скамье, раздираемый противоречивыми чувствами — он торжествовал, потому что к нему вернулось зрение, но с ужасом думал о том, что могло происходить снаружи у костра.

Утренний свет постепенно просачивался в темный фургон сквозь щели и окошко за козлами. Карфилиот поднялся с подстилки и, прищурившись, смотрел наверх, пытаясь разглядеть Глинет в темной листве: «Слезай, пора ехать».

«Не слезу».

«Как хочешь, уеду без тебя».

Карфилиот взял двуглавых лошадей под уздцы и подвел к дышлу — лошади стояли, дрожа и вскапывая землю когтями; новый хозяин вызывал у них отвращение.

Глинет следила за приготовлениями с нарастающей тревогой. Карфилиот тоже следил за ней краем глаза. Наконец он позвал: «Слезай и заходи в фургон! Или я вытащу Друна и задушу его у тебя на глазах. Потом я залезу на дерево, накину петлю, потяну за веревку и сломаю ветку, на которой ты сидишь. Может быть, я тебя поймаю — а может быть и нет, в каковом случае ты упадешь и ушибешься. Так или иначе ты у меня в руках, и я могу сделать с тобой все, что хочу».

«Если я слезу, вы ко мне опять пристанете».

«По правде говоря, у меня уже нет настроения, — ответил Карфилиот. — Твое хилое маленькое тело не стоит таких усилий. Слезай!»

«Сначала выпустите Друна».

«Зачем?»

«Я вас боюсь».

«Чем он тебе поможет?»

«Он что-нибудь придумает. Вы его не знаете».

Карфилиот распахнул дверь фургона: «Выходи, гаденыш!»

Друн прислушивался к утренней беседе с безумной радостью — судя по всему, Глинет удалось ускользнуть из объятий Карфилиота. Притворяясь слепым, он нашел дверной проем на ощупь и спустился по лесенке, с трудом сдерживая возбуждение и торжество. Как прекрасен был этот мир! Зеленые деревья, благородные черные кони! Он никогда раньше не видел фургон доктора Фиделиуса — весело разукрашенный, высокий, причудливых пропорций. А с дерева спускалась Глинет, милая грациозная Глинет — хотя теперь она побледнела от испуга и усталости, а в ее русых локонах запутались сухие сучки и дубовые листья.