Янара пересела в карету, но потом перебралась обратно в кибитку. В ней меньше трясло, хотя досаждал визг полозьев по камням. Во время остановок мать Болха не оставляла королеву ни на минуту, присутствовала при встречах с королём, запрещала выходить из комнаты и спать с мужем в одной постели. У Рэна складывалось впечатление, что монашка считает его похотливым самцом. Это задевало. Он вовсе не помышлял о близости. Ему хотелось быть рядом с Янарой, обнимать её и мечтать о будущем. У Рэна не было другой возможности видеть жену: он ехал верхом, она — в кибитке.

В праздник Двух Пятёрок хозяин корчмы устроил для важных гостей настоящее представление: накрыл столы под цветущими абрикосами, позвал из деревни парней и девок, велел им нарядиться в яркие одежды и надеть венки из луговых трав. Свита пила и ела, а крестьяне танцевали под звон бубнов и колокольчиков. Мать Болха с помощницей наблюдали за празднеством с крыльца. И только Янара ничего не видела: окна её комнаты выходили на другую сторону дома.

Рэн смеялся над шутками, хотя считал эти шутки заезженными и пресными, аплодировал танцорам, хотя их танцы больше походили на кривляние. Потом подозвал Тиера, тоскливо сидящего на колоде возле поленницы, и отправился с ним к жене.

Мать Болха бежала за ними по коридору, бормоча что-то о предписаниях главного просвещённого монаха. Обогнала их на лестнице и встала столбом перед комнатой Янары:

— Ваше величество! Даме в деликатном положении нужен покой! И что здесь делает этот? — Гневно зыркнула на менестреля. — Похоже, ваш шут незнаком с правилами приличия. Я доложу о его поведении настоятелю монастыря!

Рэн отодвинул её в сторону. Приоткрыв дверь, прошептал в щель:

— Милая, я не один. Со мной Тиер.

Получив разрешение войти, пропустил вперёд менестреля, переступил порог и закрыл дверь перед носом разгневанной монахини.

В лучах заходящего солнца плавали пылинки. Лиловые тени обволакивали углы. Тиер пел о вечной любви. Притулившиеся на кушетке Миула и Таян смотрели на него заворожённо. Рэн и Янара возлежали на подушках и не сводили друг с друга глаз.

После этого Рэн приходил к супруге при первой же возможности, сопровождал её на вечерних прогулках по роще или лугу и спал в супружеской постели. А утром, покидая комнату, читал на лице Болхи неприкрытое осуждение.

Наконец долгое путешествие подошло к концу. Впереди показался Фамаль. Королева пересела в карету, поскольку грунтовая дорога сменилась брусчаткой. Путники оживились. Их возбуждение передалось лошадям: они припустили рысью, прядая ушами и довольно фыркая. Гвардеец протрубил в рог. Колонна стройными рядами въехала в городские ворота и под ликование толпы двинулась по улицам.