— Я говорила, что сначала надо кормить герцога? — накинулась на неё Таян.

— Да шучу я, шучу. Молока на всех хватит.

— Последний раз предупреждаю. Иначе приведу из деревни другую мамку, а тебя вышвырну. И медяка на дорогу не дам, и телегу не дам. Будешь топать до города пешком, пока в канаве от жажды и голода не помрёшь.

— Я всегда кормлю герцога первым, — стала оправдываться кормилица, суетливо укладывая дочку в корзину. — Это я только сейчас, пока он грелся на солнышке…

Вытащила из прорехи платья вторую грудь. Приняла Бертола из рук няньки и рассмеялась, глядя, как он ищет губами сосок.

— Проголодался, соколик мой синеокий? — Охнула, когда Бертол стиснул сосок дёснами. Покосилась на дочку. — Смотри, как надо кушать. Смотри!

Янара с трудом оторвала взгляд от трогательной сцены и вернулась к столу.

— Опять пигалица разошлась? — беззлобно проворчал брат, ссыпая монеты в ларец. — У самой молоко на губах не обсохло, а туда же — командовать. То кухарок строит, то конюхов ругает. Вчера сцепилась с солдатами. Не девка — веретено. Так и вертится, так и норовит уколоть. Сколько ей? Мала ведь совсем.

— Недавно исполнилось восемь, — ответила Янара, усаживаясь в кресло. — Но иногда мне кажется, что она старше меня, только ростом не вышла.

Бари подтолкнул к ней стопку накладных документов:

— Всё сошлось. Если хочешь, перепроверь.

— Деньги расходуй с умом, но на стражниках и слугах не экономь, — распорядилась Янара, складывая бумаги в сундучок. — Корми хорошо. Два раза в неделю топи баню. К зиме справь им добротную одежду. Казарму отапливай. По пустякам не наказывай, но воров и лгунов не прощай. Гони сразу взашей. Пусть деревенские старосты с ними разбираются.

— Указаний на год вперёд. Ужель до зимы не явишься?

Янара подавила тяжёлый вздох:

— Не знаю.

От Фамаля до мэритской крепости неделя пути, столько же обратно. Не наездишься. И разрешат ли ей навещать Бертола, когда она вновь понесёт? Вряд ли. Ей не дадут и шага лишнего ступить, чтобы она, не дай бог, не разрешилась от бремени раньше срока.

— Зимой — оно понятно, — покачал брат головой. — Морозы, снежные заносы. Осенью дожди, грязь. До слякоти ещё целый месяц. Живи здесь. Чем тебе в столице заниматься?

Янара сделала вид, что расслабляет ремешки на туфлях. При мысли о скорой и долгой разлуке с сыном душа выворачивалась наизнанку. А сердце тянуло в Фамаль, к любимому мужчине. Тайный страх увидеть Рэна и герцогиню Кагар вместе — увидеть и понять, что отныне она, законная супруга, вынуждена делить мужа с другой женщиной — делал жизнь Янары невыносимой. Её истощённые нервы находились на пределе. Ночами она стонала в подушку, не в силах вытравить из головы нарисованные измученным воображением картины. Утром вставала уставшей, будто не спала, а взбиралась на гору. Слава богу, днём хватало забот, иначе нескончаемые переживания свели бы её с ума.