— О том, что она в столице, знает тот, кто заманил её сюда обманом, — напомнил Киаран. — Наверняка за ней следят.

Ардий отвёл руки от лица:

— Вы так думаете?

— За городской стеной случится непоправимое. Этот подонок сорвёт свадьбу, если не скандалом, так убийством. Выделите ей для охраны рыцарей.

— Я никому её не доверю. Сам с ней поеду!

Киаран вздёрнул брови:

— И поставите в известность короля? Иначе как вы объясните своё отсутствие на важном государственном мероприятии?

— Проклятье! — с досадой выругался Ардий.

— Её узнали в постоялом дворе? — поинтересовался Хранитель.

— Нет. Я лично снял комнату. Янара была в капюшоне, ни с кем не общалась.

— Я приставлю к ней тайную охрану, — отозвался Киаран. — Янаре надо пересидеть пару дней. Попросите её не выходить из комнаты. После торжества отвезёте её домой, если не доверяете своим рыцарям.

— Доверяю! — воскликнул Ардий. — Но я сойду с ума, пока они вернутся и скажут, что с ней всё в порядке.

Сообразив, что сказал лишнее, отвернулся к камину.

— На том и порешим, — кивнул Киаран и исподлобья посмотрел на Хранителя грамот.

Тот сделал вид, что последняя фраза Ардия пролетела мимо его ушей. Заскользил пальцами по корешкам книг, выискивая не представляющий интереса талмуд.

* * *

Слуги приступили к сборке столов — на подготовку огромного (по меркам того времени) Пиршественного зала им отводилась ночь и весь следующий день. Скамьи, доски и жердины лежали штабелями. На застеленном ковром помосте стояли три кресла. В центре — обитое бархатом, с высокой спинкой и резными подлокотниками. По бокам — кресла поменьше, с обтянутыми парчой сиденьями, на которых белыми горами возвышались кипы скатертей с шёлковой бахромой.

На стене за помостом были растянуты два флага: Дигора и Шамидана. На колоннах — вымпелы великих и малых домов. Возле облицованных мрамором каминов — миниатюрные поленницы. Бронзовые люстры приспущены, осталось только длинными щепками зажечь в них свечи и поднять к высокому потолку.

Король и герцогиня вошли в зал. Слуги тотчас удалились.

— Как же здесь торжественно и красиво! — восхитилась Барисса, бегая взглядом по фрескам и лепнине. — Хочу танцевать! Хочу танцевать, как легкомысленная женщина. Вы меня не осудите, если я покружусь?