На вытянутом балконе запели дети: «Бог всемогущий, милостивый! Услышь верного слугу, вечного слугу, избранного тобою».

Отец воздел руки к потолку и воскликнул таким тоном, словно только что на него снизошло озарение о Божьем промысле:

— Я говорю, я вижу, я живу! Мой Бог! Благодарю тебя!

Лица прихожан посветлели. По молельне пронеслись радостные вздохи.

— Мой Бог! Придай силу моим словам и дай силу моему голосу, чтобы я смог зажечь в сердцах твоих детей пламя истины, ибо ты говоришь с ними моим языком, — продолжил Отец. — Ибо ты создал человека и указал, что ему дозволено, а что запрещено. Но человек ослушался тебя. Он решил, что воля принадлежит ему, что он может поступать, как ему вздумается. И рай на земле превратился в ад. Мой Бог! Посмотри на тех, кто стоит вокруг меня. Эти люди выбрали путь праведного послушания. Они отреклись от своей воли, и повинуются твоей воле. Они искупают грехи этого мира страданием, болью и слезами. И когда настанет их смертный час, открой перед ними ворота рая.

Отец продолжал вещать, но никто не догадывался, что мыслями он был далёк от своей паствы, взирающей на него с благоговением. Впервые за тридцать лет монолитную стену Братства сотрясали споры. Избранные Братья объявили так называемую Праведную Мать одержимой, однако третьи сутки не могли прийти к единому решению, как с ней поступить. Некоторые предлагали скормить волкам. Иные требовали сгноить в келье подземного монастыря. Кто-то призывал довести обряд очищения болью до конца, чтобы изгнать из несчастной беса. Но были и такие, кто услышал в её словах проклятие.

Малика оказалась не похожей на других женщин. И честно говоря, она была первой, кто пожаловал к Отцу по собственной воле. Братья сами отбирали будущих Праведных Сестёр в небольшом селении, называемом «Гнездовье», и уводили их в обитель. Девушки знали, что их ожидает, и всё равно на посвящении в Сёстры плакали, кричали и молили о пощаде, когда Избранные друг за другом низвергали в их лоно своё святое семя.

Слабые не выдерживали. Залитые кровью и спермой девицы лишались рассудка тут же, на столе. Или чуть позже — уже вымытые и облачённые в белые платья — кончали жизнь самоубийством под шелест берез и трели соловья. И, как бы кощунственно это ни звучало, их смерть не была напрасной — белые волки обожали человечину.

Девушки, более крепкие физически и духовно, после очищения болью уже безропотно отдавали денно и нощно своё тело в услужение Братству. В благодарность за возможность расслабиться, снять напряжение и усталость, Братья всячески оберегали Сестёр: не разрешали работать по хозяйству, хорошо кормили, позволяли целый день валяться в постелях. А когда у какой-либо девушки округлялся живот, её тотчас отправляли в «Гнездовье».