Стараясь не приближаться к могилам и не замечая никаких призраков, Эйлас и Татцель подъехали к краю ступени и стали спускаться на второй ярус. Снова им пришлось осторожно передвигаться зигзагами, время от времени скользя на осыпях, но в конце концов они преодолели этот склон.

Эйлас обратился к пленнице: «Будь осторожна! По словам Квида, здесь обитает зловещий упырь, способный явиться в любом облике. Не принимай никаких даров и никаких предложений! Ты понимаешь? Ничего не бери и не соглашайся пользоваться никакими услугами — иначе расстанешься с жизнью! А теперь давай проедем этот уступ как можно быстрее».

Второй ярус, подобно первому, представлял собой длинную луговую полосу шириной примерно в милю. Здесь тоже росли одинокие дубы, а слева, с западной стороны, уступ порос лесом из вязов и конского каштана.

На полпути к дальнему краю уступа им встретился молодой человек, по-видимому недавно поднявшийся с третьего яруса и направлявшийся к первому. Крепкий и пригожий, он отличался румяной белизной кожи, аккуратно подстриженной золотистой бородой и золотистыми кудрями, тоже коротко подстриженными. Путник опирался на посох; за спиной у него висел походный мешок с привязанной к нему небольшой лютней. За поясом незнакомца блестела рукоятка кинжала. На нем были темные штаны из мятой дубленой кожи и кафтан из того же материала; из его зеленой шляпы весело торчало красное перо. Приблизившись к Эйласу и Татцель, незнакомец остановился и приветственно поднял руку: «Здравствуйте! Кто такие будете, куда едете?»

«Мы едем в Годелию, — сдержанно ответил Эйлас. — А вы кто такой?»

«Бродячий поэт! Блуждаю, куда глаза глядят».

«Надо полагать, вы ведете приятную и беззаботную жизнь, — предположил Эйлас. — Разве вам не хочется где-то осесть и устроить себе уютное пристанище?»

«Заманчивая перспектива — но все не так просто. Мне часто встречаются места, где я хотел бы остановиться — и я в них задерживаюсь, но лишь до тех пор, пока не вспоминаю о других местах, где меня ждут другие чудеса и радости, и меня снова гонит прочь неутолимая жажда странствий».

«И нигде вы не находите покой и удовлетворение?»

«Нигде. То, что я ищу, всегда за горами».

«Не могу ничего посоветовать, — пожал плечами Эйлас. — Кроме одного: не задерживайтесь в этих местах! Взойдите по Сходням на плоскогорье до захода солнца, если не хотите, чтобы ваши блуждания закончились преждевременно».

Бродяга беззаботно рассмеялся, обнажив белоснежные зубы: «Страх сковывает тех, кто уже боится. Сегодня я не видел ничего страшнее нескольких веселых птичек, причем они помогли мне найти заросли спелого дикого винограда. Я набрал столько, что уже устал нести — хотите?» Он протянул Эйласу и Татцель по паре увесистых темно-пурпурных гроздей.