Они ехали в зловещей тишине. Эйлас тревожно озирался по сторонам, а иногда и поворачивался в седле, чтобы взглянуть назад. Он ничего не замечал. Татцель, погруженная в свои мысли, уставилась куда-то в пространство между ушами своей лошади и не обращала внимания на растущее напряжение спутника.

Еще минут десять они ехали шагом в полной тишине, в мелькающих сквозь листву солнечных лучах, игравших странные шутки со зрением. Из игры света и теней в глазах Эйласа сложилась иллюзия — настолько неожиданная и пугающая, что он сделал резкий вдох и широко раскрыл часто моргающие глаза… Иллюзия? Ничего подобного! Два огромных — в три человеческих роста — существа спокойно стояли на расстоянии едва ли тридцати шагов. Они опирались на толстые, короткие, желтушные ноги, устройством похожие на человеческие. Торсами и передними лапами они напоминали скорее гигантских серовато-желтых медведей. Жесткая желтая щетина покрывала со всех сторон шарообразные головы, похожие на гигантские ноздреватые подушки для булавок из желтого шелка — без глаз, без носа, без каких-либо различимых лицевых черт. Несомненно, странная вонь исходила от них!

Чудовища стояли неподвижно, но их громадные щетинистые головы повернулись — к Эйласу и Татцель? Эйлас почувствовал, как волосы у него становятся дыбом: это не были огры или великаны, это были существа не от мира сего, им не было наименования на человеческом языке. Он никогда ни о чем подобном не слышал даже в сказках и легендах, и сразу понял, что воспоминание об этой встрече еще долго будет преследовать его во снах. Татцель, ехавшая впереди, не замечала молчаливых чудовищ и не слышала, как ахнул Эйлас.

Существа остались за спиной; Эйлас подстегнул пятками своего коня, но лошади не нуждались в понукании — все они побежали по лесу нервной трусцой.

Уже через несколько секунд они прибыли к обрыву и обнаружили тропу, полого спускавшуюся на пятый и последний ярус, пересекавшую его и спускавшуюся дальше к берегам озера Кийверн. Там тропа выходила на дорогу, огибавшую озеро — они вернулись в места, населенные людьми.

Вдоль восточного берега темнел густой сосновый лес, на западе виднелась череда небольших бухт, окаймленных скалистыми мысами. В двухстах ярдах впереди появилось скопление бревенчатых строений, и среди них — нечто напоминавшее постоялый двор или гостиницу.

По дороге Эйлас и Татцель проезжали мимо шлюпочной мастерской на берегу; неподалеку был причал с привязанной к нему дюжиной лодок.

По озеру к причалу приближался челн — длинные весла медленно опускал в воду высокий тощий человек с продолговатым бледным лицом и жидкими черными волосами до плеч. Поравнявшись с пристанью, он привязал носовой фалинь, поставил на причал большую корзину с рыбой, поднялся из лодки и вышел с корзиной на берег. Здесь он остановился, чтобы спокойно и внимательно рассмотреть Эйласа, Татцель и их четырех лошадей.