Увы, от привлекших меня запахов остались только воспоминания и пустые шкурки. Люди распивали напитки, которые почему-то называют горячительными, хотя они на самом деле холодные, и закусывали их нарезанными фруктами и конфетами. Мне не подходило ни то, ни другое. Первые для меня слишком кислые, а вторые застревают в зубах.

Разочарованный, я даже не стал показываться им на глаза. Лапы сами понесли меня вниз, в гардероб, где на дальней вешалке одиноко висел проклятый балахон.

Хорошая погоня и драка — вот именно то, что мне сейчас нужно для поправки душевного равновесия! Однако кожух, к моему удивлению, не стал ни удирать, ни защищаться, ни дерзить.

«Что, глумиться пришел? — слегка качнул он полами. — Ну, давай, издевайся, сейчас можно. Злые вы, уйду я от вас».

«Уйдешь?» — уточнил я, усаживаясь.

Необычная покладистость зловредной шубейки сбивала меня с толку.

«Ага. Я — доха дикая, птица вольная. Морозы не сегодня-завтра закончатся, и что мне тут делать?! В чулане висеть до следующего похолодания? Я бы давно свалил, но вот тулупчики… Не могу их бросить, зеленый! Рад бы, да не могу. Слово дал!»

«Хм».

Я задумался. В принципе, для меня главным было избавить хозяина от балахонистого, а каким способом — дело второе. Однако, как бы вытряхнуть желтых чужаков из тулупов? Признаться, мне в голову не приходило ни одной, даже самой завалящей идеи. И сыскного вожака об этом не спросишь…

«Не знаешь, зеленый? — доха правильно поняла мое молчание. — И я не знаю. Держат их за стенами прочными, сторожат их сундукяны зловредные!.. И такой меня облом берет — хошь разорвись! Так что, блохастый, ежели пришел ты зубы почесать, рви, не стесняйся! Привалило твое собачье счастье, а мне — кирдык!»

Ну, вот уж нет! Брезгливо фыркнув, я развернулся и побежал прочь. Шкура он, конечно, облезлая и вонючая, но сейчас у меня на него просто клык не поднимался. И самое главное, я так и не мог определить, разводит он меня как лоха зеленого или действительно страдает. Да ну его!..

Вернувшись в приемную, я снова устроился под столом и попытался вызвать сыскного вожака. На этот раз перед глазами, словно ниоткуда, появилась табличка с надписью: «Открыто, стучите!». Я постучал, и архимаг откликнулся, установив со мной двустороннюю мысленную связь.

Стэнниоль выслушал меня, почти не задавая дополнительных вопросов. Надеюсь, это означало, что я научился докладывать именно так, как ему нужно. Но закончив, я уловил с его стороны что-то вроде сокрушенного покачивания головой.

«Ох, и наделали же вы дел! Помолодевший Сюбникус, да еще вместе с Голембиозисом — от этого у некоторых в столичной гильдии магов начнется нервный тик, если не нервный метеоризм! Боюсь, в вашем деле все-таки замешана политика. Ты знаешь, Такс, что это такое?»