— Не понимаю о чем ты.

— Асмодей, ты — не Ева, чтобы так от навязчивого внимания отмазываться. Да и я — не наивная душа, не нужно заговаривать мне зубы.

— Ей тоже зубы не заговоришь, — как-то обреченно откликнулся Ас.

Какое-то время мы молчали. Асмодей задумчиво рассматривал портреты, а я терпеливо ожидал его решения, сидя на подоконнике.

— Она ничего не должна делать или говорить. Она может что-то сделать, исключительно по своему желанию. Например, вознести пару грешников на небеса, — Верховный продолжил вглядываться в изображение моего отца. Он будто говорил сам с собой.

— Разве это все?

— Иер, ей следует просто наслаждаться уникальной возможностью. Она либо уже исполнила свое предназначение, либо никогда не исполнит. Она выбрала свою дорогу, непредсказуемую.

— Тогда зачем вообще было рассказывать ей о диахар? — Леший бы забрал Семерку с их вечной шахматной партией.

— Ты многого не знаешь и не понимаешь. Я верил, что на этот раз все будет не так. Но я не приспособлен к ухаживаниям без влияния.

— Я положительно ничего не понимаю.