Как выяснилось, свидетелями нашего поцелуя стали не только Розмари и Майкл. В окне первого этажа я разглядела Валери. Колдунья неподвижно стояла и смотрела на меня с выражением такой яростной ненависти на лице, что мне стало не по себе и резко расхотелось идти в дом.

В прихожей я только успела снять куртку и пригладить растрепавшиеся волосы, как она возникла посреди коридора прямо передо мной. Меня сразу же обдало волной ледяного холода, причём как в переносном, так и прямом смысле – тем самым холодом, который исходил от тёмной магии, и о котором я стала благополучно забывать в присутствии Джеймса. Ведьма бросила быстрый взгляд мимо меня на улицу – туда, где мирно общались маги – а затем посмотрела мне в лицо. Голубые глаза, казалось, пытались разрезать кожу на лице.

– Значит, наша библиотечная крыса времени даром не теряет, – от низкого обволакивающего голоса, который понизился до шипения, у меня по коже побежали мурашки, и я отчаянно надеялась, что она этого не заметит. Валери с трудом сдерживала ярость, и я бы не удивилась, если бы она попыталась убить меня прямо сейчас. И хорошо, что дверь на улицу открыта – если что, то чёрт с ним, с геройством, буду кричать. – И с чего Джеймса вдруг потянуло на такую… – она демонстративно щёлкнула тонкими ухоженными пальцами, подыскивая подходящее слово –…серость?

Я молчала, а она сделала шаг назад и окинула меня с ног до головы оценивающим взглядом, который под конец осмотра сделался совсем уничижительным.

– Нет, ну правда? – продолжила она, обращаясь, скорее, к самой себе. – Что в тебе такого, чего нет во мне? Ты же абсолютное… ничто!

– Возможно, ты себя сильно переоцениваешь? – невозмутимо предположила я. Страх прошёл так же быстро, как и появился, едва я осознала, как Валери себя сейчас ведёт. Ей ничто не мешало выйти на улицу к Джеймсу, но она предпочла остаться в доме и оскорбить меня – должно быть, её попытки обратить на себя внимание тёмного мага проваливались так часто и с таким треском, что она уже осознала их полную тщетность. И сейчас ей оставалось только скрипеть зубами от бессильной злобы и изливать свой гнев на «счастливую соперницу» – меня. И не было никакого смысла объяснять ей, что Джеймс целовал не столько меня, сколько ту свою возлюбленную. Во-первых, ослеплённая ревностью, она бы просто не поверила… А во-вторых, если быть честной, то теперь я ощущала удовольствие от того, что внушала ей настолько отрицательные эмоции.

Валери нахмурилась и слегка наклонила голову, снова рассматривая меня, но прежняя ярость пропала из её глаз. Теперь она казалась скорее задумчивой, словно внезапно обнаружила перед собой совершенно другого человека.