– Здравствуйте, Мария Ивановна.

Глаза – потухшие, тоскливые. Да и лицо такое…

Плохо человеку, сразу видно. Даже на зрелище меня в пеньюаре не отреагировал. А что было делать? Платья местные – неудобные, мои рассчитаны на помощь служанки. Если я его не снимаю, служанка будет ждать вызова, не спать, мало ли что она увидит или услышит. А так – все. Я спать собираюсь, она свободна.

Так что картинка была забавной.

С одной стороны генерал-губернатор, одетый, как рабочий, с другой – я, в роскошном пеньюаре цвета шампанского, впрочем, разглядеть что-то под этой волной кружев возможным не представляется. Я в нем похожа на розу или хризантему, сплошные лепестки во все стороны. Пока до сердцевины докопаешься, озвереешь.

И Ваня, одетый по-домашнему, в джинсовку. Понравилась ему эта мода, он теперь где может джинсы цепляет. Но удобно же!

Я и сама бы, но нельзя. Не поймут. Дикари-с!

– Примите мои соболезнования.

Благовещенский махнул рукой, мол, слышал уже. Наслушался и накушался. И я расценила этот жест, как предложение перейти к делу.

– Демидов.

Глаза генерал-губернатора сверкнули яростью.

– Да.

Так-то лучше. А то тоска зеленая.

– Я могу поехать на рудник, – просто сказала я. – Или в гости. Или к любовнику – вариантов много. Главное, я буду вне города и с небольшой охраной. Думаете, удержится?

Храмов посмотрел на меня очень внимательно.

– Вы были против еще пару дней назад, Мария Ивановна. Что изменилось?

– Ирэна.

Благовещенский покачал головой. И правильно, я бы тоже не поверила на его месте.

– Мария Ивановна, моя дочь для вас всего лишь имя. Что еще изменилось?

– Это мои личные причины, – отрезала я. – Вы согласны на мое предложение?