– Думаю, через месяц – полтора, – призналась я. – Продержитесь?

– Мы приходить будем. Каждый день.

Лицо сиделки было неописуемо.

– Приходите, – вальяжно разрешила я.

Должно у меня быть хоть что-то приятное?

* * *

Могу на своем опыте заверить, выздоровление – не самое приятное дело.

Хотя бы потому, что тебе зверски больно.

Понимаешь, что дело не так плохо, что ты идешь на поправку, но ведь все равно больно! Это в кино показывают, как сразу после операции двигаются больные. Бодренько так, может, опираясь на палочку (обязательно элегантную с набалдашником), картинно поскрипывая тщательно отбеленными зубками.

В жизни все печальнее.

Мне было больно – все.

Стоять, лежать, сидеть, сгибаться, разгибаться… когда я попробовала выпрямиться в первый раз – почти стекла на пол и несколько минут пыталась понять, где у меня ноги, где голова.

Но – не сдалась.

Вперед и только вперед, вот мой девиз.

После того, как я пришла в себя, я позволила себе пролежать два дня. Вот тот, в который я себя осознала – и следующий.

Из-под меня таскали судно, меня обтирали тряпочкой, а я лежала и все яснее понимала – сейчас или никогда.

Как только расклеишься, как только позволишь себе распуститься… готово! Вконец киселем растечешься, век себя в форму не соберешь!

И на шестой день я попробовала сползти с кровати.

– Да вы что! Барышня!!! – офигела сиделка.

Ага, как же!