Она привыкла к самостоятельности. И пусть за последние шесть лет так и не сподобилась приобрести собственное жилье — постоянные разъезды, работа в разных уголках страны, да и за границу приходилось часто срываться, — не способствовала оседлому образу жизни.

Правда, теперь, когда она получила постоянное место в Гардинерском университете, стала подумывать о том, чтобы подыскать себе небольшую квартирку в центре столицы. Но это были лишь слабые, еще плохо оформленные мысли.

Роан встретил их на пороге своего кабинета. Окинул пристальным взглядом Егора, поморщился, и только потом, с уже большей нежностью, посмотрел на дочь.

— Привет! — мягкая улыбка появилась на его лице, и Лиз не удержалась, позволила себе сделать последние два шага и прижаться лбом к плечу отца, спрятать лицо и счастливо выдохнуть. Нахлынуло совершенно детское желание попроситься на ручки. На мгновение, ей показалось, что время стремительно откатилось назад, лет на десять-пятнадцать, когда она была маленькой девочкой и при любой проблеме бежала к отцу, зная, что он не просто выслушает, но и разберется со всеми неприятностями.

— Я скучала, — выдохнула она, с трудом удерживая слезы.

— Я тоже, малыш, — Роан прижался щекой к волосам дочери, прикрыл глаза и вздохнул.

Картина была настолько домашней и трогательно-щемящей, что наблюдающий за ней Егор почувствовал себя здесь лишним.

— Почему не сообщила о приезде? — Роан первым пришел в себя, но по-прежнему не выпускал дочь из объятий. — Что за самоуправство?

— Я… так получилось, — Лиз пожала плечами и отстранилась, заглянула в отцовские глаза. — Не была уверена, что все получится. Хотела… сюрприз сделать.

— Сделала, — вздохнул Шермер и, обнимая дочь за плечи, открыл дверь кабинета, молча приглашая всех проследовать внутрь. — Все в порядке? — поинтересовался он у дочери, когда они расселись в креслах. — Ты… испугалась? Мне сообщили, что произошло в университете и, что ты стала свидетелем…

— А также номером первым в очереди на убийство, — кивнула Лиз, снова чувствуя, как страх снова пробирается под кожу.

Шермер зло глянул на Егора.

— Что? — пожал плечами Гардов, ни на минуту не испугавшись, чем вызвал прилив невольного уважения у Лиз. Она-то прекрасно помнила, как боялись отца его подчиненные. А Егор даже ухом не повел, сидел все такой же собранный, спокойный, так похожий на себя прежнего, что становилось неуютно. — Она ваша дочь и потом, я не вижу смысла что-либо скрывать. Есть вероятность, что зная о грозящей опасности, Лиз будет осторожна.

— Ты не имел права раскрывать эту информацию, — произнес Шермер. — Расследование не просто так находится под грифом «Скретно». И не тебе решать, в чем есть смысл, а в чем его нет!