Враг все еще превосходил нас в числе. Наша шеренга в глубину была не больше двух копьеносцев, а кое-где защитную линию держал ряд стоявших плечом к плечу людей. Артуру не удалось прорваться к нам, и Горфиддид знал, что, не пробившись с ходу, конники Артура не смогут долго драться против организованной стены щитов. Защитив себя с тыла, он снова кинул основную часть армии на отряд Саграмора. Горфиддид разгадал замысел Артура и тем почти победил его. Теперь он направил основной удар на наш левый фланг.

Наши люди держались стойко. Они убивали и умирали сами, но не устояли, когда силуры Гундлеуса, не убоявшись защитного заговора Нимуэ, по пологому склону холма обошли нас сзади. Сшибка была яростной. Линия наших копьеносцев дрогнула. Уцелевшие всадники Морфанса кинулись на силуров. Нимуэ изрыгала проклятия, а шестеро воинов Тристана бились так, будто они были бессмертны. Но будь у нас даже вдвое больше людей, мы и тогда не смогли бы остановить врага, и вся наш стена щитов, словно извивавшаяся в предсмертных судорогах змея, прижалась к берегу реки, где мы образовали последний защитный заслон вокруг двух знамен и нескольких раненых. Это был самый страшный миг. Я видел, как рухнул наш неколебимый монолит, как враг преследовал и убивал разбегающихся бойцов, а затем я и сам понесся в толпе уцелевших к реке. Мы успели выстроить круговую стену щитов и недвижно стояли, наблюдая, как воины Горфиддида преследуют и добивают наших людей. Тристан спасся. Выжили Галахад и Саграмор. Но это было небольшим утешением, потому что мы проиграли битву, и оставалось лишь геройски умереть. В северной оконечности долины напор Артура все еще сдерживала вражеская стена щитов, а на юге наша армия, сопротивлявшаяся врагу весь день, была рассеяна и разбита, а остатки ее окружены. Из двух сотен крепких воинов, начавших эту битву, нас осталось не больше сотни.

Принц Кунеглас выехал вперед и предложил нам сдаться. Его отец, король Повиса, тем временем со своими людьми противостоял Артуру и с удовольствием доверил разгром копьеносцев Саграмора своему сыну и королю Гундлеусу. Благородный Кунеглас не стал оскорблять наших людей. Он усмирил лошадь в дюжине шагов от нас и поднял правую руку с раскрытой ладонью, желая показать, что прибыл с миром.

– Люди Думнонии! – прокричал Кунеглас. – Вы хорошо сражались, но драться дальше – значит умереть. Я предлагаю вам жизнь.

– Прежде чем просить нас сдаться, испытай свой меч в последний раз, – выкрикнул я.

– Боишься драться? – насмешливо гаркнул Саграмор, намекая на то, что ни один из нас еще не видел в первой линии ни Горфиддида, ни Кунегласа, ни Гундлеуса.