– И ты клялся своей жизнью?

– Да, о король.

Он почесал бороденку.

– Однако твои дочери красавицы, и мне бы не хотелось тебя лишиться. Я прощаю тебе, что Кулух жив.

– Спасибо, о король, – сказал я, перебарывая желание влепить ему затрещину.

– Однако нарушение клятвы все-таки должно быть наказано, – возбужденно продолжал Мордред.

– Да, о король, – согласился я.

Мордред мгновение помедлил, а потом ударил меня по лицу кожаной плетью правосудия. Он захохотал и остался так доволен моим изумленным выражением, что ударил во второй раз.

– Справедливость восстановлена, лорд Дерфель, – сказал Мордред и отвернулся. Толпа смеялась и аплодировала.

Мы не остались на пир, не стали смотреть борцовские поединки, потешные бои, жонглеров, ученого медведя и состязания бардов. Вместо этого мы, всей семьей, пешком отправились в Линдинис. Мы шли вдоль ручья, где склонялись над водой ивы и цвел дербенник. Мы возвращались домой.

* * *

Кунеглас приехал в Линдинис часом позже. Он собирался провести у нас неделю, потом вернуться в Повис.

– Едем со мной, – предложил он.

– Я присягнул на верность Мордреду, о король!

– Ой, Дерфель, Дерфель! – Кунеглас обнял меня за плечи и повел во двор. – Мой дорогой Дерфель, ты ничуть не лучше Артура! Думаешь, Мордреду есть дело до того, сохранишь ли ты верность клятве?

– Надеюсь, он не хочет получить в моем лице врага.

– Кто знает, чего он хочет? – проговорил Кунеглас. – Наверное, женщин, быстроногих коней, обильной дичи и крепкого меда. Возвращайся домой! Там будет Кулух.

– Мне его будет не хватать.

Я надеялся, что Кулух дождется нас в Линдинисе, но он, не теряя времени, ускакал на север, спасаясь от копейщиков, которых Мордред вышлет ему вдогонку.

Кунеглас понял, что убеждать меня бесполезно.