Берт остановился, с удивлением осматриваясь, пытаясь осознать, куда он залетел и как далеко находится от Осада. И все же он не мог улететь, не поговорив с другом. Не мог не объяснить ему, что никогда в жизни не предал бы его.

Прятаться всю жизнь и разрушить то настоящее, что в ней было?

Нет, подумал дракон. И когда он уже принял решение вернуться в Осад, второй раз в своей жизни он, не желая того, заглянул в будущее Ласара. Дракон увидел пламя, ласкающее белые паруса, мачты и корму, на которой виднелось название «Ларделль». Он видел моряков, которые метались на палубе, прыгая в соленные воды моря, спасаясь бегством с пылающего корабля.

А затем он увидел Ласара, но вот только орк был не один на палубе, у него был противник, с которым ему было не совладать. Берта выбросило из видения, которые было настолько сильным, что он даже ощутил запах гари.

— Нет, — пробормотал дракон, осознав, что он не успеет долететь до Осада. Единственный раз, когда он обязан был прикрыть спину друга, его не оказалось рядом.

Наперегонки с ветром? Нет. Вот теперь он и впрямь соревновался в скорости с ветром, вливая силу в крылья и используя магию воздуха. Он летел и знал, что опаздывает. Минуты или часы, они превратились в миг и в то же время в бесконечность.

И вскоре дракон увидел старый маяк, который направлял ночью корабли. Но свет маяка показался пятном на фоне пылающего корабля. Крики людей и запах гари — все было как в видении. И дракону только оставалось проверить — можно ли изменить увиденное.

Ласар смотрел в небо, смотрел, пока одалим не превратился в маленькую точку, которая растворилась в солнечных лучах. Орк сожалел о том, что у него нет крыльев, чтобы догнать друга. Догнать и все объяснить. Ласар как никто знал о том, какое впечатление производит каладе на мужчин. Да он и сам никогда не забывал, что ощутил, когда она вошла в ту терракотовую комнату. Вошла, словно вплыла в комнату в платье и вуали, которая превратилась в золотую пыль. И такой золотой песчинкой стал дракон, скрывшись за горизонтом.

Ларде не использовала приворотную магию, но мужчины ощущали зов, и никто не мог с ним бороться.

Но вот чувство, которое испытывал Берт к Ларде, было скорее сродни чувствам самого орка. Ласар замечал редкие печальные взгляды, которые бросал дракон на каладе, когда думал, что на него никто не смотрит. В этом взгляде можно было прочесть всю гамму его чувств. И главное — в нем царила безнадежность. Берт никогда не встал бы между другом и его женщиной. В этом Ласар не сомневался, никогда.

Но осознание этого, увы, не делало его счастливым. Ведь со знанием, что каждый день ты причиняешь боль своему брату, с этим знанием трудно было смириться. Сколько раз Ласар собирался с духом, чтобы попросить Берта пойти своей дорогой. И каждый раз он не мог сказать прощай. Ведь расстаться с Бертом было равносильно тому, чтобы вырвать часть своего сердца, которое дракон и каладе делили практически пополам.