Марак вновь покосился на плоды и вздохнул.

— Они не солгали, — заметил Даре.

— Знаю, а то уже набил бы карманы.

Даре усмехнулся, он не ощущал желания ничего сорвать в этом саду. К тому же он хорошо помнил сказки, рассказанные в детстве матерью. А также помнил, чем закончилась история купца, который сорвал цветок в замке чудовища.

— Если жрица не придет в течение часа, нам придется уйти, — предупредил молодой чтец.

— Мое предложение в силе, уверен, запереть мажадов будет проще, нежели уничтожить их жажду, — напомнил Марак.

— Не очень-то твое племя отличается от нас! — вспылила Джона, которая подумала, что жрица уже не придет. А значит, все было напрасно.

Марак хотел ответить, но Эль встала между аваром и пожирательницей.

— Достаточно споров, по крайней мере не в этом месте.

— Верные слова, Эль'ли, дочь Алариха из рода Мак Шонри…

Голос прозвучал рядом с Эль, и в тоже время он лился со всех сторон, будто шептали цветы и листва, качаясь от порыва ветра.

Эль осмотрелась, желая увидеть жрицу, но в саду кроме их компании никого не было.

— Кто ты? Покажись!

Ответом был легкий смех.

— Посмотри по сторонам. Я этот мир, каждое дерево, цветок, трава. Все, что ты видишь вокруг и гораздо больше, ибо увидеть тебе не дано всего.

Эль низко поклонилась, демонстрируя уважение, а затем распрямилась, удивленно размышляя — откуда жрица знает ее имя, а судя по словам и настоящее с прошлым. Джона же молчала, испуганно озираясь по сторонам.

— Мы пришли к тебе, чтобы просить тебя…

— Я знаю зачем вы пришли, — теперь в голосе невидимой собеседницы зазвучала сталь. Ветер всколыхнул листву, а цветы недовольно зазвенели. — Но вы напрасно проделали свой путь.

— И все же мы смиренно просим тебя о помощи. Мельхеры уничтожили много прекрасных миров, теперь они напали на Изолеру. Если мы не остановим их, то Изолера погибнет.

— Это не так Эль'ли. Это не единственный путь. Авар прав, они не нападут, пока в ваших руках дочь королевы. Вы можете выиграть время, а можете навсегда запереть их в том мире, где они обитают, ведь уничтожать в нем уже нечего.