— Недурно. Молодец. Иди, напои своего хахаля и возвращайся. Поговорим.

Проглотив рвущиеся с языка протесты по поводу хахаля, я кивнула и вымелась из логова костоправа. За время, проведенное у котелка, вопросов только прибавилось. Например, на полках у целителя стояло множество бутылок, в большинстве своем пустых. Но этикетки-то остались. И прочитать их труда не составило. Все эти зелья я прекрасно знала и готовила еще в детстве на практических занятиях. Но самое интересное, что в них присутствовали все составляющие моего порошка болтливости. По одному, по два, но все. А ведь содержимым этих бутылок лечили как раз местных, в большинстве своем выходцев с Черного континента! А это значило, что мне в очередной раз «повезло», и Никс продемонстрировал индивидуальную непереносимость из разряда «один на миллион»!

За время моего отсутствия в каморке ничего не изменилось. Худенькая черначка клевала носом на колченогом табурете у тюфяка, где лежал Никс. Он так и не пришел в сознание, а жар, казалось, стал еще сильнее. Передав сонной сиделке приказ целителя, я с грехом пополам напоила чернака свежесваренным. Девушка, пообещав принести что-нибудь мне на ужин, побежала предупредить свою начальницу, что не вернется сегодня на кухню.

Воспользовавшись ее отсутствием, я вытащила из-за пояса фиал с бодрящим зельем — ночь обещала быть долгой. Настойка подействовала, как всегда, мгновенно, и в голове у меня сразу прояснилось. А вот на Никса мое варево не повлияло совсем. Смочив ветошь водой, я отерла сухое, пышущее жаром лицо. От прикосновения холодной тряпки чернак застонал, но не очнулся. «Да что же с тобой такое? — думало мое вредоносное высочество, машинально поглаживая горячую ладонь. — Как же я умудрилась тебя так…» Прошло минут пятнадцать, потом полчаса, а жар и не думал спадать.

Вот тут я забеспокоилась уже всерьез. Сваренное мной зелье приводило температуру в норму за считанные минуты всегда. Но сейчас оно не действовало совершенно. Мои ладони стали влажными от пота, а где-то на границе сознания замаячила откровенная паника. Вспомнив, что в прошлый раз чернаку немного полегчало после общеукрепляющего, я снова накапала в кружку этот настой. Но свозь плотно сжатые губы Никса вряд ли просочилась хотя бы половина.

Глухо выругавшись, мое перепуганное высочество заметалось по тесной каморке. Первая мысль — позвать целителя вызвала только истеричный смешок. Пробовали уже. Чернак застонал, и я рухнула на колени у сучковатой лежанки, прижимая к губам горячие пальцы Никса: «Ну, что с тобой?! Что?!». Слезы сами собой поползли по щекам. Но рядом не было никого, кто мог бы ответить на этот вопрос, и я, ифитов лучший зельевар, способный сварить любое лекарство, оказалась совершенно беспомощной и бесполезной.