— Упрямая, — с непонятным удовлетворением кивнул Симеон и ласково провел пальцами по артефакту. — Хорошая игрушка. Напрочь отнимает возможность двигаться у чересчур ретивых магиков. Даже плетения становятся неподвластны. Впрочем, от тебя их и так не дождаться. И чему тебя только учили в моей Академии? Разве можно с пустым резервом бродить по замку заговорщиков?

Он противно захихикал.

— Псих! — не удержалась я и тут же за это поплатилась: тяжелый сапог врезался в живот.

— Я не псих! — побагровел дядюшка, разом растеряв показное благодушие. — Я — гений! Только такие самовлюбленные глупцы, как ты и твой тупой папаша, могли это не замечать!

Думать удавалось с трудом. Хотелось закрыть глаза и поспать. Или хотя бы просто полежать в тишине. Но я понимала: пока свихнувшийся дядюшка машет языком — я живу. И чем дольше он это делает, тем больше у меня шансов дождаться подмоги в относительно целом виде. Я сплюнула собравшуюся во рту кровь и ехидно усмехнулась:

— А кто заметил?

— Я! Я заметил! — заорал, брызгая слюной, дядюшка, сопровождая каждое слово новым пинком по моим многострадальным ребрам. — И этого достаточно! Все эти глупцы недостойны…

Тут он таки промахнулся и врезал ногой по стене, у которой я лежала. Вместо перечисления недостойных с его губ полились грязные ругательства вперемешку с воплями боли.

«Ну, сейчас начнется», — успела подумать я, пытаясь напрячь мышцы, чтобы хоть как-то уберечься от переломов.

Но дядюшка вдруг успокоился, отвернулся и снова заговорил преувеличенно ласковым тоном.

— А ты что молчишь, герой? Думал, наплетешь мне всякую чушь, и свободен? Ректор Аленна не обижает переселенцев, ректор Аленна справляется, — явно кого-то передразнивая, пропищал сумасшедший. — Да мне плевать, справляется она или нет. Ты должен был помочь убрать эту дуру из Моей Академии! Я дал тебе, грязному чернаку, работу! А взамен просил всего лишь выполнять мои мелкие поручения! Это так много?! Ты даже сдохнуть вовремя не смог. Только яд на тебя зря потратил. Кто тебя выхаживал, а? Какая дрянь?

Злоба в его голосе сменилась плаксивыми нотками, и я перестала сомневаться в его сумасшествии. Дядюшка Симеон качественно поехал мозгами. Вот только мне от этого легче не становилось.

— Но я сам виноват, — бывший ректор обращался уже к своему главному почитателю, к себе самому. — Надо было предвидеть, что такой грязный кобель, как ты, переметнется на сторону симпатичной принцесски. Ты же влюбился в нашу Аленну, да? Ну, признайся перед смертью. Ей будет приятно знать, что такую, как она, кто-то любит.