— Вот просто так прыгнула, и ты даже не попытался остановить ее? — не успокоился Итан. Он рванул к зеркалу, уже забыв о недавней стычке с хозяином покоев, и заглянул в него так отчаянно, словно ожидал увидеть вместо своего отражения, лицо леди Бредшон. Но зеркало холодно и равнодушно показала ему собственное лицо, искаженное гримасой, сочетавшей в себе и гнев и беспокойство.

За спиной громко ударили крылья. Птица, прилетев на зов хозяина, опустилась на плечо Блеквуда и он закрыл окно, разворачиваясь к столу. Увидев склонившегося над зеркалом Итана, пододвинул его рукой и дернул плечом, будто прогоняя прочь.

— Не мешай! — сказал он. — Мне надо помочь этой упрямой девчонке, — он наклонился над зеркалом и поманил ворона ближе. Итану подобное отношение не понравилось. Но он промолчал. Лишь зубы стиснул так, что едва не захрустела эмаль. А Дорнан собрал несколько колб в холщовый мешочек. Подбросил на ладони, примеряясь к тяжести ноши, и только после этого принялся наматывать веревку от мешочка, на лапу птицы.

— Карр! — сказал Мордекай.

— Передашь хозяйке. Найдешь ее в отражении. Пусть возвращается, — быстро произнес некромант и, в довершение, повесил на шею птицы кулон, вспыхнувший на мгновение, ярким зеленым отблеском. — Пусть даже не думает искать этот чертов свиток, — Дорнан присел на корточки и теперь смотрел на ворона находясь на одном с ним уровне. — Скажи, что я сделаю все от меня зависящее, чтобы она продолжала учиться. Лишь бы вернулась, понимаешь? — он поднял руку и пригладил перья Мордекая. — Передашь?

— Да! — хрипло прокаркал в ответ ворон и добавил, широко раскрыв крылья: — Хозяйка!

Дорнан встал. Развернул зеркало так, чтобы в нем отразилась птица.

— Что-то подсказывает мне, что и ты, мой друг, знал тайну Оливера Миллигана, — тихо сказал он.

За эти мгновения, пока держал в своих руках жизнь оборотня, он успел передумать так много, что теперь голова разрывалась от мыслей.

Он смотрел в глаза Итана, пока пальцы сжимали горло Хейла, и видел Оливию. Ее дар. Ее желание учиться. И понимал, что, если запрети, если снова повторит ту же ошибку, что и первые два раза, она убежит. И, на этот раз, возможно так далеко, что он не найдет. А если и найдет, то захочет ли силой удерживать ее рядом. Особенно после того, как ощутил сладость ответного поцелуя. Ведь тогда, до этой ссоры, до момента раскрытия истины, она отвечала ему. И он чувствовал, что нравится. Что это взаимно. Но, самое главное, ему и самому было приятно вот так, сжимать Оливию в объятиях. И признаться, в те короткие мгновения счастья, он и думать забыл о какой-то там силе и о даре. Да ему тогда вообще на все было плевать. Кроме этих губ и рук. Кроме этой ответной сладкой дрожи, которую ощущал ладонями и сердцем.